– Я предложу вам припомнить этот разговор под присягой, сэр, – закричал он.
Признаюсь, этот человек внушал мне невольное восхищение. Я оглядел его жалкую каюту с железными стенками. Во время шторма ее затопило водой. Белая краска отставала большими пластами, и всюду виднелась ржавчина. Пол был покрыт грязью. Вся каюта пропиталась зловонным запахом его болезни. Его миска и немытая посуда от последней еды валялись на полу. Его одеяло было мокро, белье тоже мокро. В одном углу валялась куча мокрой грязной одежды. Он лежал на той самой койке, на которой выпустил мозги О’Сюлливану. Он уже пробыл много месяцев в этой скверной дыре. Чтобы жить, ему пришлось бы провести в ней еще несколько месяцев. И в то время, как его крысиная живучесть возбуждала мое восхищение, я до тошноты ненавидел и презирал его.
– И вы не боитесь? – спросил я. – Почему вы думаете, что доживете до конца плавания? Вы знаете, заключаются пари на то, что это вам не удастся.
Это его так заинтересовало, что он, казалось, насторожил уши, приподнимаясь на локте.
– Я думаю, вы побоитесь рассказать мне об этих пари, – усмехнулся он.
– О, я бился об заклад, что вы доживете, – уверил я его.
– Это означает, что другие утверждают, будто я не доживу, – быстро заключил он, – а это, в свою очередь, означает, что на «Эльсиноре» есть люди, материально заинтересованные в моей смерти.
В эту минуту проходивший из кубрика на ют буфетчик остановился в дверях и, улыбаясь, прислушался. Чарльз Дэвис ошибся призванием. Ему надо было быть не матросом, а юристом на суше.
– Очень хорошо, сэр, – продолжал он, – я заставлю вас показать это на суде в Сиэтле, если только вы не обманываете больного человека или не дадите ложных показаний под присягой.
Он добился того, чего хотел, потому что задел меня так, что я ответил:
– О, я покажу все, как было. Хотя, откровенно говоря, я не думаю, что выиграю пари.
– Вы его проиграете, будьте уверены, – вмешался буфетчик, кивая головой. – Этот молодец очень скоро умрет.
– Бейтесь об заклад с ним, сэр, – сказал мне Дэвис, – это вам прямой подарок от меня.
Положение было настолько нелепым, и я попал в него так неожиданно, что в первую минуту не знал, что делать и что говорить.
– Это верный выигрыш, – настаивал Дэвис. – Я не умру. Послушайте, буфетчик, сколько вы ставите?
– Пять долларов, десять долларов, двадцать долларов, – отвечал буфетчик, пожимая плечами и давая понять, что сумма роли не играла.
– Очень хорошо, буфетчик. Мистер Патгёрст отвечает, ну, скажем, на двадцать долларов. Идет, сэр?
– Почему вы не бьетесь об заклад сами? – спросил я.
– Конечно, я это сделаю, сэр. Слушайте вы, буфетчик, я держу с вами пари на двадцать, что я не умру.
Буфетчик покачал головой.