Кровавые девы

- Граф Голенищев – хозяин Петербурга – уверен, что никто из его птенцов не опустится до того, чтобы вести дела с немецким выскочкой, хотя и не побрезгует его кровью. И едва ли кто-нибудь из них осмелился бы появиться на балу у Оболенских – или где-либо еще – в одиночку, без самого Голенищева. Он также ничего не слышал о живых мужчинах или женщинах, с которыми она поддерживала бы связь, как то бывает у бессмертных. Подобно всем нам, она была затаившимся в тени наблюдателем.

- Вы ему верите?

Исидро обдумал вопрос:

- Не могу сказать, что не верю ему, - наконец ответил он. - Понимаете ли, кайзеру, да и любому монарху, почти нечего предложить хозяину вампиров, к тому же не каждое предложение этот хозяин сочтет безопасным и согласится принять. Голенищев достаточно охотно рассказал мне все, что знал. Я не говорил ему, что мы ищем ученого или врача.

- Нам разрешили навестить ее жилище?

- Да, - обтянутым серой тканью пальцем Исидро брезгливо прикоснулся к меховой полости, сложенной в вонючей тесной коляске нанятого ими экипажа, но накрываться ею не стал. Эшер заподозрил, что вампир поступил бы точно так же и в том случае, если бы не был невосприимчив к холоду ночи.

- Через неделю после ее исчезновения, - продолжил Исидро, сбросив с худого плеча ремень тяжелой сумки, - Голенищев вломился к ней в дом, но, по его словам, следов насилия или несчастного случая там не обнаружил, как, впрочем, и пропажи какого-либо имущества. Он считает, что она могла отправиться в Крым, подобно многим другим представителям петербургской знати, как живым, так и немертвым.

- Но он в этом не уверен?

- Нет.

- Значит, она не его птенец?

- Леди Ирэн здесь считалась чужачкой, - желтые глаза Исидро были прикованы к покрытому морозными узорами окошку, словно вампир высматривал кого-то среди сумрачных фигур припозднившихся прохожих, спешащих вдоль широкой улицы. – Она прибыла в Россию после победы над Наполеоном и была обращена в вампира предыдущим хозяином города, который по несчастливой случайности погиб в Крыму примерно шестьдесят лет назад. Русские крестьяне более примитивны, чем жители Петербурга или Москвы, и нередко руководствуются суевериями, - по его тону нельзя было понять, огорчает ли его это обстоятельство.

- Некоторые хозяева чувствуют гибель своих птенцов, - продолжил он после короткого молчания, и Эшеру показалось, что вампир колеблется, подбирая слова. – Определенно не все, Гриппен точно не чувствует. А Голенищев не так давно правит городом, к тому же его сделали вампиром скорее из-за его связей и денег, чем из-за ума… Леди Ирэн, хотя она и старше его, никогда не пыталась бросить ему вызов. И не осмеливалась создавать собственных птенцов.

- Как вы сами никогда не пытались вырвать у Гриппена власть над Лондоном?

Взгляд желтых глаз из-под прямых белых ресниц на мгновение задержался на нем, затем сместился в сторону: несогласие.

- Гриппен – протестант.

Презрительной интонацией Исидро давал понять, что этот факт все объясняет. Или хоть что-то объясняет, раздраженно подумал Эшер. Покончив с этим вопросом, вампир продолжил:

- Гнездо в Петербурге не самое большое, поскольку два месяца в году здесь невозможно охотиться и еще месяц охота сопряжена с большой опасностью. Мы приехали.

Коляска остановилась на красивой улице, застроенной особняками и небольшими дворцами. Эшер рассудил, что неподалеку отсюда находится и временное убежище самого Исидро. Вдоль одной стороны улицы тянулся ряд домов, придавая ей сходство с лондонской площадью; на противоположной стороне раскинулась пара усадеб в окружении садов и оград. В дальнем конце виднелся освещенный домик привратника. Остальные дома стояли в ночи темными глыбами.

Вампир перекинул через плечо ремень сумки, подошел к крайнему в ряду дому и извлек из кармана пальто латунный ключ от современного цилиндрового замка. Дом стоял на высоком цокольном этаже – необходимость, вызванная местным уровнем грунтовых вод, как предположил Эшер. К входу вели ступени из черного и розового мрамора. Шедшая по тротуару женщина в слишком короткой и вылинявшей одежде подняла голову как раз в тот момент, когда Эшер обернулся в ее сторону. Он заметил, как она сложила пальцы в отгоняющий зло знак, а потом осенила себя крестным знамением. Торопливо удаляясь от них, женщина продолжала креститься.

Вампир пропустил Эшера в дом и закрыл за ними дверь. Тусклый свет газовых ламп с улицы едва-едва проникал в переднюю сквозь окна с открытыми ставнями. В руках Исидро появилось два небольших потайных фонаря и коробка спичек.