– Что это? – крикнул шаман.
– Хо! Хо! – смеялись в ответ. – Твоя ворожба не удалась, Клок-Но-Тон!
– Все же знают! – запинаясь, выговорил Ла-Лах. – На восемь долгих месяцев я уходил на лов тюленей с охотниками из племени сивашей и только сегодня вернулся домой и узнал о покраже одеял.
– Это правда! – дружно откликнулась толпа. – Когда одеяла Гунии пропали, его не было в поселке.
– И я ничего не заплачу тебе, потому что твоя ворожба не удалась, – заявила Гуния, которая уже успела подняться на ноги и чувствовала себя обиженной комическим оборотом дела.
Но у Клок-Но-Тона перед глазами неотступно стояло лицо Скунду с его слабой, едва заметной усмешкой, и в ушах у него звучал тоненький голос, похожий на отдаленное верещание сверчка: «Я получил его от человека по имени Ла-Лах, и мне не раз приходила мысль… Ты умеешь круто действовать, и твое прибытие озарит нас светом».
Оттолкнув Гунию, он рванулся вперед, и толпа невольно расступилась перед ним. Симэ со своей лодки выкрикнул ему вслед обидную шутку, женщины хохотали ему в лицо, со всех сторон сыпались насмешки, но он, ни на что не обращая внимания, бежал со всех ног к дому Скунду. Добежав, он стал ломиться в дверь, колотил в нее кулаками, выкрикивал страшные проклятия. Но ответа не было, и только в минуты затишья из-за двери слышался голос Скунду, бормочущий заклинания. Клок-Но-Тон бесновался, точно одержимый, и, наконец, схватив огромный камень, хотел высадить дверь, но тут в толпе прошел угрожающий ропот. И Клок-Но-Тон вдруг подумал о том, что он один среди людей чужого племени, уже лишенный своего величия и силы. Он увидел, как один человек нагнулся и подобрал с земли камень, за ним и другой сделал то же, – и животный страх охватил шамана.
– Не тронь Скунду, он настоящий кудесник, не то, что ты! – крикнула какая-то женщина.
– Убирайся лучше домой, – с угрозой посоветовал какой-то мужчина.
Клок-Но-Тон повернулся и стал спускаться к берегу, изнывая в душе от бессильной ярости и с тревогой думая о своей незащищенной спине. Но ни один камень не полетел ему вслед. Дети, кривляясь, вертелись у него под ногами, хохот и насмешки неслись вдогонку – но и только. И все же, лишь когда лодка вышла в открытое море, он, наконец, вздохнул свободно и, встав во весь рост, разразился потоком бесплодных проклятий по адресу поселка и его обитателей, не забыв особо выделить Скунду – виновника его позора.
А на берегу толпа ревела, требуя Скунду. Все жители поселка собрались у его дверей, настойчиво и смиренно взывая к нему, и, наконец, маленький шаман показался на пороге и поднял руку.
– Вы мои дети, и потому я прощаю вам, – сказал он. – Но это в последний раз. То, чего вы все хотите, будет дано вам, ибо я уже проник в тайну. Сегодня ночью, когда луна зайдет за грани мира, чтобы созерцать великих умерших, пусть все соберутся в темноте к дому Гунии. Там имя преступника откроется всем, и он понесет заслуженную кару. Я сказал.
– Карой ему будет смерть, – воскликнул Боун, – потому что он навлек на нас не только горести, но и позор!
– Да будет так! – отвечал Скунду и захлопнул дверь.
– И теперь все разъяснится и вновь наступит у нас мир и порядок, – торжественно провозгласил Ла-Лах.
– И все по воле маленького человечка Скунду? – насмешливо спросил Симэ.
– По воле великого кудесника Скунду, – поправил его Ла-Лах.
– Племя глупцов – вот кто такие тлинкеты! – Симэ звучно шлепнул себя по ляжке. – Просто удивительно, как это взрослые женщины и сильные мужчины дают себя дурачить разными выдумками и детскими сказками.
– Я человек бывалый, – возразил Ла-Лах. – Я путешествовал по морям и видел знамения и разные другие чудеса и знаю, что все это правда. Я – Ла-Лах…
– Обманщик…