К вечеру началась метель. Она сорвала снег с деревьев, сдернула его с бугров, выскребла из кустарников — и со свистом и воем понесла в мерзлые болота, в серое низкое небо. Огромные сосны на опушках гудели, как басовые струны невиданных орга?нов, и сразу стало на передовой сумрачно и уныло.
Новички зябко ежились, сосали зажатые в кулаки папиросы и кляли пургу.
Смолин с искренним изумлением взирал на молодежь. Он видел: новобранцы приуныли, и понял, как много и трудно надо с ними еще работать, чтоб сделать хозяевами войны, умеющими извлекать выгоду из полезного, но внешне неприглядного обстоятельства.
— Товарищи! — сказал он взводу. — Никогда еще бог так не старался в нашу пользу. Вы платите ему черной неблагодарностью, вешая носы и ругая метель. Как же так? Чем холоднее, чем сильней пурга, тем легче нам в рейде: нас не увидят, не услышат, не заметят нашей лыжни.
Да, нам будет несладко, не стану врать. Но немцу-то — хуже! Хуже, черт его дери, ведь это наш мороз и наша метель, или я не ясно говорю?
Люди согласно кивали, но Смолин видел: все сдержанны и молчаливы.
Филипп Терновой придвинулся к лейтенанту, заглянул ему в глаза.
— Если меня ранят или убьют — тогда что?
Смолин понял солдата.
— Мы никого не оставляем у немцев, Филипп.
— Спасибо, — сказал новичок и вздохнул.
…Метель бесновалась и выла над зачерствевшими болотами. Казалось, не снег, а ледяная каменноугольная пыль хлестала в лицо, когда Смолин выводил людей с передовой. Ни луны, ни первых звезд, ни ракет, ни вспышек, ни пушечных выстрелов. Тьма.
Перед рейдом лейтенант еще раз уточнил прогноз погоды. Метеорологи утверждали: вьюга будет мести всю неделю. Этого срока вполне хватит на оба конца, если не случится худого. Впрочем, в пути еще раз можно запросить погоду: в тыл с разведчиками отправлялся радист.
Со всех сторон разведку охраняли дозоры. В центре ядра медленно скользил на лыжах Смолин. Изредка он бросал взгляд на компас. Взвод, не сбиваясь, двигался по верным азимутам.
Линию фронта переходили по замерзшему озерцу, в стыке между 181-м саперным батальоном и лыжной ротой испанцев, потерявших к этому времени три четверти состава.
Те взводы «Голубой дивизии», что оборонялись на фланге, имели всего сто тридцать штыков.
Из агентурных источников и показаний пленных было известно, что командир дивизии Грандес вылетел в Берлин для доклада Гитлеру, и посиневшие от мороза франкисты окончательно пали духом.
Озерцо переходили цепочкой. Иногда виднелись искры, вылетавшие из печных труб над блиндажами. Сквозь шумы метели пробивалось завывание немецких тягачей, подвозивших к передовой снаряды и горючее.
Испанцы маскировались плохо, и почти весь их передний край мерцал во тьме бледно-розовой полосой.
Разведчики шли между немцами и испанцами, стараясь не пропустить ни одного звука, ни одного чужого слова.
ebooksa