Вот таков был Петя Ярушников, ради которого сотрудник губчека Зимних избрал кружной путь через копи.
Гриша надеялся хорошенько расспросить дружка, выяснить обстановку и только тогда идти в самое логово бандитской «голубой армии». А именно туда и лежала дорога работника Челябинской губернской чрезвычайки.
Петька, которому было года на два меньше, чем Грише, сильно обрадовался появлению приятеля. Он долго тряс Грише руку и весь светился от радости. Потом вскипятил гостю чай, положил на стол кусок не очень засохшего хлеба, полдюжины морковок и луковицу.
— Вовсе буржуйская закуска, — похвалил Зимних.
— А что? — засмеялся Петька. — Ешь, поправляйся, Советская власть.
Пока Гриша ел, Ярушников, сияя, молча разглядывал его. Наконец не выдержал:
— Ты зачем сюда пожаловал, лапотник?
— А так, — откликнулся Гришка. — Воздухом подышать, на травке поваляться.
— Ври! А чего на тебе мундирище этот, и борода, как у попа Иоанна.
— Какого Иоанна?
— А то не знаешь? Того попа, что с Миробицким в одной упряжке бегает.
— А-а… — зевая, сказал Гриша. — Бегает, значит? Ну, ложись спать, утро вечера мудренее.
Кровати у Петьки не было, и оба молодых человека забрались на печь. Под низким потолком пахло не то пылью, не то овчиной, недвижно стоял душный тепловатый воздух, и Зимних блаженно вытянул ноги, освобожденные от промокших портянок.
— Может, ты мне не веришь, Гриша? — неожиданно спросил Ярушников.
— С чего ты взял? Спи.
Петька поворочался, приподнялся на локтях, стал сворачивать цигарку. При этом что-то ворчал сквозь зубы.
— Ты чего бормочешь? — обозлился Гриша. — Спать не даешь и вроде бы ругаешься.
— Ругаюсь, — подтвердил Петька. — Голову ты мне морочишь.
— Чем же это?
— Я давно уже мамкину титьку не сосу, парень… Зачем на тебе балахон этот?