Обреченный мост,

Едва только проступила бледно-серая неровная полоса неба над руинами завода, как стало отчетливо видно в градуированной перспективе бинокля: жалюзи вентиляционных уловителей на ступенчатой крыше «силового хозяйства» закрыты.

Боске приподнялся, готовясь спрыгнуть в рваную дыру, образованную в чердачном перекрытии, должно быть, ещё в 41-м. Но капитан Новик потянул его за полу штурмовки книзу.

— Ты остаёшься, лейтенант.

От возмущения Мигель не сразу нашёл слова, а когда нашлись, они стали лепиться в невнятную кучу, смысл которой суммировался: «Да вы что, сдурели? Там же мой брат!..» На что с лаконичностью бухгалтерского дебита Новик подытожил:

— Приказ.

Впрочем, пояснил, когда, помотав головой, Мигель Боске чуть поуспокоился:

— Ты наш второй эшелон. Придёшь сюда с нашими, если что…

Как-то не сговариваясь, все трое обернулись в сторону моря. По общему румбу надежды всех, кто здесь ждал долгие два года, ждал и боролся.

Море неистовствовало. Обрыв буквально содрогался от ударов волн. Сыпалась известь, соскочив с насиженного места, падала черепица. Серые гряды волн добрасывали желтоватые хлопья пены даже сюда.

Шли пенные волны эшелон за эшелоном, — как буквально через два дня сравнительно неподалёку отсюда, в Еникале, пойдут эшелоны основного десанта…

Керчь. Руины з-да им. Войкова. Бункер зондеркоманды 10 B

— Да, штандартенфюрер, — не отнимая трубки от уха, Вильгельм отколупнул пальцем никелированные замки вполне гражданского дорожного саквояжа. — Я готов немедленно приступить, но полагаю, что следует отложить акцию до рассвета. — Он раздвинул медные ободки дерматиновой пасти саквояжа.

Трубка разразилась несколькими невнятными фразами. Но преимущественно — в вопросительной интонации.

Доктор Курт продолжил:

— Да, потому что сейчас всё побережье просматривается русскими наблюдателями. Не хочу, чтобы взрывы неподалёку от каменоломен, кишащих партизанами, вдохновили их на мысль ударить нам в тыл. Зарево будет такое, что и в Тамани увидят.

Доктор Вильгельм Курт на секунду замер, вслушиваясь. И продолжил:

— Ну да. И партизанам ни к чему заблуждаться насчёт близости освобождения, пусть сидят в своих крысиных норах. Яволь.

Доктор Курт воткнул трубку в гнездо аппарата.

Из атласного брюха саквояжа появилась бутылка простецкого «солдатского» рома, но зато винный набор — настоящего венецианского стекла, в походной алюминиевой кассете.

— Эмиль? — крикнул он в приоткрытую конторскую дверь своего кабинета. — Эмиль!