Из леса вылетела стая летучих собак. Грозовой тучкой нависли они над катером, стали кружить вокруг людей, иногда пикируя и больно задевая за плечи шершавыми перепончатыми крыльями. Эдвард старался увернуться от надоедливых и непрошенных «друзей», но Валиса, к его удивлению, не обращала внимания на удары крыльев, а неотрывно смотрела куда-то в лес, к вершинам деревьев.
— Я узнала, узнала это место! Смотрите, там, на старом-престаром дереве, самом большом дереве, меж двух ветвей лежит весло, рулевое весло пироги! Оно висело и тогда, когда я с Азахау искала огненное колесо! Только много ниже. Прошло четверть века. Так много… Азахау, где ты?
Валиса развернулась лицом к левому борту, упала на колени и зарыдала, простирая руки к далекому родному острову.
Эдвард, сам потрясенный этой живой картиной многовековой истории сына Солнца, тоже повернулся к океану. Теперь ему уже виделся конец своей миссии и миссии адмирала тоже. И вспомнил Женю, которой так ему нехватало всё это время.
— Вот здесь, напротив этого дерева с веслом, мы и нашли с бедным Азахау на обрыве в море вход в тоннель под островом, путь к Нему, светлому богу.
— Как глубоко пришлось вам нырять?
— Вход был на глубине около пяти метров во время прилива. Но трудность была том, что приходилось долго плыть по узкому темному тоннелю. Сначала он был прямым, потом пошел вверх. Несколько минут мы плыли вдоль коридора. Он закончился неожиданно. Наши головы оказались на поверхности воды, вокруг было темно. Азахау объяснил, что коридор увел нас вверх и теперь мы на уровне поверхности океана внутри горы. Сняв загубники, мы поняли, что можем свободно дышать без аквалангов. Значит, мы оказались не в воздушном мешке, и есть где-то выход наружу, скорее всего, в лес острова. Мы поднялись выше по каменному склону и заметили, что стало светлее. Потолок над нами отсвечивал каким-то странным призрачным светом, неровным, колеблющимся, цветным. «Это он», — тихо сказал Азахау, и сердце моё затрепетало от радости. Мы поднялись на вершину, и встали на колени: круг сына Солнца приветствовал нас из своего дома, там в нижней широкой пещере. Он вращался на поверхности воды, в нескольких метрах ниже вершины, на которой мы стояли, и я была почти без сознания от Его красоты.
— Он действительно так великолепен, или ваше восхищение было скорее обусловлено радостью от успешного завершения долгих утомительных попыток поиска талисмана?
— Эдвард, уверяю тебя — ничего более завораживающего я до этого не видела. Разве только при просмотре первого кинофильма, который привезли к нам в деревню, когда мне было три или четыре года. Но там было просто красиво и заманчиво, а Сын Солнца — это же бог…так я считала тогда.
— А теперь?
— Не знаю… Если вспоминаю Азахау, то этот круг всегда сияет рядом с его образом и благословляет его. Сам Азахау, кажется, думал иначе…
Немного помолчав, Валиса продолжила:
— В тот первый раз, когда мы вернулись на Уполу, Азахау был чем-то недоволен. На мой вопрос ответил: «Он какой-то не такой. При моей первой встрече с ним он был ближе, ярче, больше, живее, что ли…. Сейчас он раз в пять меньше». Потом Азахау несколько раз плавал туда один и наконец показал Круг действующему тогда вождю в полном великолепии. С тех пор туда плавал только вождь в те дни, когда бог хотел этого….
— О желании бога узнавал, конечно, жрец, — иронично заметил Эдвард. — Кстати, Валиса, а почему муж не брал тебя с собой к Нему?
— Он говорил, что раз я жду сына, то мне вредны такие прогулки…
— А что ты помнишь об Азахау, когда ещё не была его невестой и женой?
Валиса слегка смутилась, немного подумала и сказала:
— Ты будешь смеяться, но мне девочке очень нравилось, как у него постепенно выпадали волосы. Потом они отрасли. Жрец говорил, что он долго болел после кораблекрушения.
Эдвард промолчал, вспомнив про цезий в ягодах, про замечание инженер-лейтенанта о «природном источнике нейтронов» и про описанное корабельным врачом «Надежды» облысение туземного мальчика. Эти мысли несли и хорошее, и плохое одновременно. В поисках Сына Солнца можно потерять ещё несколько сыновей земли. Не хватит ли богу Солнца двух жертв?
— Что Вы там делаете с этой самоанкой? Неужели так трудно вытянуть из нее информацию, это туземную табу? Или заслуженный американский капитан забыл свою миссию и задумал крутить амуры с туземкой? — голос адмирала в телефонной трубке всегда звучал более грубо, чем в очном общении.
ebooksa