– А сам он откуда?
– Из Омска. Сибиряк.
– У него достаточно хладнокровия, ума, храбрости?
– Да, государь, у него есть все, что нужно, чтобы преуспеть там, где другие, вероятно, потерпели бы неудачу.
– Сколько ему лет?
– Тридцать.
– Это крепкий мужчина?
– Государь, он способен выносить холод, голод, жажду, изнеможение в самых крайних пределах, доступных человеку.
– Значит, у него тело из стали?
– Да, государь.
– А сердце?
– Сердце золотое.
– Его имя?
– Михаил Строгов.
– Он готов отправиться в дорогу?
– Да. Он в караульной зале, ждет приказаний вашего величества.
– Позовите его, – сказал царь.
Не прошло и минуты, как фельдъегерь Михаил Строгов вошел в кабинет императора.
Михаил Строгов был высок ростом, мускулист, широкоплеч, с мощной грудью. Его волевое лицо могло служить воплощением лучшихчерт центральноевропейской расы.
Все мышцы его тела, хорошо вылепленные, пружинистые, как нельзя более подходили для силовых упражнений. Этого пригожего, уверенного и статного малого, крепко стоящего на ногах, не легко было бы сдвинуть с места помимо его воли: казалось, подошвы обеих его ног срослись с почвой, будто корни пустили. Его крупную, почти квадратную широколобую голову венчала густейшая кудрявая шевелюра; когда он надевал излюбленный русскими головной убор – папаху, – пряди волос кольцами выбивались из-под нее. Обычно бледное лицо его менялось только при учащенном сердцебиении: тогда кровь, быстрее бегущая по жилам, приливала к щекам. Взор его синих глаз был прям, чистосердечен и невозмутим, они ясно блестели под крутыми дугами слегка нахмуренных бровей, рисунок которых говорил о высокой отваге, той, которую физиолог назвал бы «безгневной отвагой героев». У него был крепкий нос с широкими ноздрями и правильно очерченный рот, только губы чуть выдавались, что свойственно натурам добросердечным и великодушным.