– Это я, – отвечала старая женщина спокойно, и лицо ее было настолько безмятежно, что свидетели только что разыгравшейся сцены не узнавали ее.
– Идем, – приказал офицер.
Уверенным шагом Марфа Строгова вышла из зала ожидания и последовала за ним.
Спустя несколько минут ее уже доставили на бивуак посреди площади к самому Ивану Огарову, которому о недавней сцене было тотчас доложено во всех деталях.
Охваченный обоснованными подозрениями, он пожелал самолично допросить старую сибирячку.
– Как тебя зовут? – жестким тоном спросил он.
– Марфа Строгова.
– У тебя есть сын?
– Да.
– Он царский фельдъегерь?
– Да.
– Где он?
– В Москве.
– И ты не получаешь от него вестей?
– Не получаю.
– Давно?
– Уже два месяца.
– Так что же это за парень, которого ты называла сыном на почтовой станции, всего несколько минут назад?
– Какой-то молодой сибиряк. Я обозналась, – отвечала Марфа Строгова. – Это со мной уже второй раз: с тех пор, как город заполонили чужаки, мне все мерещится, будто навстречу идет мой сын! Куда ни гляну, везде его вижу!
– Значит, тот парень не Михаил Строгов?