Тем не менее беглецы, попадая то и дело в полосу яркого света, неминуемо были бы замечены, если б поджигатели не так самозабвенно увлеклись разрушением поселка. Но как не понять страхов, мучивших в те минуты Альсида Жоливе и Гарри Блаунта при мысли о горючей жидкости, что плескалась под их плотом?
И то сказать, от горящих строений, как из раскаленного адского пекла, летели целые снопы искр. Вместе с клубами дыма эти искры уносились к небу футов на пятьсот-шестьсот. На правом берегу, расположенном напротив этого пожарища, деревья и скалы, обагренные заревом, казались тоже охваченными огнем. А ведь хватило бы одной единственной искорки, упавшей на поверхность реки, чтобы пожар распространился вверх и вниз по течению, тогда пламя перекинулось бы и на другой берег. Вот тут плот и всех его пассажиров ждала бы неотвратимая скорая гибель.
Но, к счастью, слабый ночной ветерокдул не с той стороны. Он по-прежнему тянул с востока, такчто пламя отклонялось влево. Это позволяло надеяться, что беглецы ускользнут от этой новой угрозы.
Поселок, охваченный огнем, и впрямь остался наконец позади. Блики пожара мало-помалу бледнели, его треск доносился все глуше, и вот уже последние проблески света угасли в тени крутых скал, что высились там, где Ангара делает резкий поворот.
Было около полуночи. Темнота, опять став непроглядной, снова накрыла плот своим защитным пологом. Бухарцы по-прежнему были тут как тут, сновали по берегам. Их было не видно, но слышно. И костры на вражеских аванпостах пылали чрезвычайно ярко.
Между тем возникла необходимость поосторожнее маневрировать среди льдин, напиравших все сильнее. Старый капитан встал, и мужики вновь взялись за багры. Все они знали свое дело, но управлять плотом становилось чем дальше, тем труднее: русло реки закупоривалось льдом прямо на глазах.
Михаил Строгов пробрался в носовую часть плота.
Альсид Жоливе последовал за ним.
Оба услышали то, что старый капитан говорил своим людям:
– Справа, не зевай, смотри в оба!
– А вон льдины слева напирают!
– Гони их! Багром отпихивайся!
– Часа не пройдет, как застрянем!..
– Если Бог попустит! – проворчал капитан. – Без его святой воли ничего не делается.
– Слышите, что они говорят? – шепнул Строгову Альсид Жоливе.
– Да, – отвечал Михаил. – Но Бог за нас!
Между тем положение все более усложнялось. Если продвижение плота остановится, беглецам не добраться до Иркутска, мало того – им придется оставить свое импровизированное судно, оно неминуемо развалится под ними, льды раздавят его. Тогда связки из ивовых прутьев лопнут, пихтовые стволы, насильственно разъединенные, покроются ледяной корой, и у несчастных людей не останется иной опоры, кроме самих льдин. А как только рассветет, бухарцы увидят их и беспощадно истребят!
Михаил Строгов вернулся на корму. Там его ждала Надя. Он приблизился к ней, взял за руку и задал все тот же неизменный вопрос «Надя, ты готова?», на который она ответила, как всегда:
– Готова!
Еще несколько верст плот проталкивался среди плавучих льдин. Но было ясно: если Ангару скует льдом, плыть по течению станет невозможно, они застрянут. Уже и теперь они дрейфовали куда медленней, чем поначалу. Ежеминутно плот наталкивался на что-нибудь или сворачивал с пути, избегая столкновения. То увиливал от наскока, то проскальзывал в образовавшуюся брешь между льдинами. А любые задержки вызывали огромное беспокойство.