Утренние поезда,

Вот что, Барабанов, скажите Марченке, чтобы мальчишку этого из медсанбата не выпускали. Обидно будет, если какая-нибудь шальная пуля его заденет… за день до конца войны… (Улыбаясь.) Ты ведь обещал мне, что война кончится завтра?

Б а р а б а н о в. Так точно, товарищ военврач, завтра.

В о е н в р а ч (показывая на фотографию Гитлера). А это — убери.

Подвал.

Слышатся удары кирки, падают на пол кирпичи, мелькает свет фонаря. Входят  Г е л ь м у т,  Т е о,  Д и т е р,  Р е й н г о л ь д. Все они в форме фольксштурма. У Гельмута и Тео автоматы, у остальных карабины. Впереди с фонарем Гельмут.

Д и т е р (Гельмуту). Зачем ты убил этого несчастного пса?

Г е л ь м у т. Меня раздражал его вой.

Д и т е р. Ему кто-то перебил лапу.

Г е л ь м у т. Пса пожалел! Нас было сто двадцать человек, а сколько осталось?!

Д и т е р. Собака тут ни при чем.

Г е л ь м у т. Заткнись! Ты мне надоел, слышишь?!

Т е о. Дальше идти некуда. Мы в тупике.

Р е й н г о л ь д. В тупике? Почему в тупике? Ты врешь, Тео!

Т е о (освещая стены подвала). Смотри сам. Перехода в другой подвал нету.

Р е й н г о л ь д Что же делать, Гельмут? Дитер, что ты уселся? Почему ты молчишь, Тео? Что вы все застыли?.. Надо что-то делать.

Т е о. Что делать?

Р е й н г о л ь д. Возвращаться назад. Нет, нельзя — там русские. А если… Если выбраться наверх? Что там, наверху?

Т е о. Не знаешь?

Р е й н г о л ь д. Думаешь… русские?

Т е о. Нет, не думаю. Уверен. Русские.