— Ну, как вы себя чувствуете, господа? Правда, что я не наобещал ничего лишнего?
— Это была великолепная идея, мосье Рейно. Как хорошо, что мы захватили ружья. Как говорят дипломаты, обо заинтересованные стороны остались довольны встречей.
— Ущерб нанесен только дичи.
— В данном случае речь идет всего лишь о вкусных утках, — заметил Тиль.
— Я полагаю, что приближаются тяжелые времена. В роли гонимой дичи здесь могут оказаться ваши солдаты. — Лицо Дюваля было серьезным.
— Вы полагаете, что ваше будущее будет лучшим? В войну больше всего страдает гражданское население, так было всегда. — Генгенбах смотрел на дымок своей сигареты.
Прежде чем заговорить, Тиль откашлялся.
— В случае, если нам здесь не повезет, ваши земляки могут обвинить вас в том, что вы коллаборационисты — ведь вы водили немцев на охоту, разговаривали с ними и вообще… Не так ли, мосье Рейно?
Рейно рассмеялся и сказал:
— Прежде всего необходимо выяснить, что следует понимать под словом «коллаборационист». Я буду, господин Тиль, как всегда откровенен. До сентября тридцать девятого года многие наши газеты писали: «Лучше Гитлер, чем народный фронт!» Потом наступил май сорокового года. На каждом перекрестке пестрели плакаты со словами: «Мы победим, потому что мы сильнее!»
— Один из таких плакатов я видел в Париже.
— А через полтора месяца, — продолжал Рейно, — французской армии, насчитывавшей ровно пять миллионов солдат, пришел конец. Однако осталась якобы Свободная Франция, возглавляемая Петеном и Лавалем, и осталась оккупированная Франция, населенная теми, кто скрежещет зубами при виде оккупантов, и предателями, которые им прислуживают. Наши владельцы концернов и индустриальные магнаты соревновались в коллаборационизме. Они-то и принимали участие в охоте на французских патриотов, организованной совместно с немцами. Наша политическая полиция сразу же начала работать на оккупантов. Разве из этой картины не видно разделения людей на два противоположных лагеря: в одном — французы, в другом — немцы?
— Рейно, а вам не приходила в голову мысль, что с подобными высказываниями вы легко можете оказаться в противоположном лагере? — Не без удивления спросил Генгенбах.
— Мой друг Макс рассказывал, что вы из мелких служащих. А отец господина Тиля даже работал на фабрике. Так, да? — спросил Дюваль как бы между прочим.
— Какое это имеет отношение к нашему разговору? — поинтересовался лейтенант.
— Классовый вопрос является вопросом интернациональным. — Рейно снова наполнил стаканы вином.
Жена Дюваля принесла в хижину медный тазик и воды для мытья рук.
— Если я правильно вас понял, вы в некотором роде причисляете нас четверых к одному лагерю? — Генгенбах был смущен.
— Я полагаю, что мир развивается в одном направлении. События, которые назревают, не сдержать никакой силой, — сказал Рейно.
— Вы не считаете немцев особой нацией? — робко спросил обер-лейтенант.
ebooksa