Рорбек сунул руки в карман, стараясь придать своему лицу такое выражение, будто его это мало трогает.
— И еще я видел, как он ее ночью провожал домой. Вот что. — Тиль сделал глубокий вздох, как человек, который разделался с чем-то тяжелым и неприятным.
— А почему ты проявляешь такой интерес к Мартине? — ухмыльнулся Рорбек.
Лейтенант остановился и покачал головой:
— Начав этот разговор, я хотел помочь тебе как другу.
Радиотехник тоже остановился:
— С Мартиной я познакомился у тебя. Почему она оказалась у тебя? Случайно? Ты привел ее безо всякого намерения? Или между вами что-то есть?..
— Ты в своем уме, Ганс?
— В своем ли я уме? Скажи лучше, зачем ты мне рассказываешь свои сказки? Уж не должен ли я, выслушав тебя, отказаться от Мартины? Уйти в сторону? Оттого что возле нее увивается офицер?
— Ганс, это переходит всякие границы.
— Границы! Границы между рядовым и офицером? За этой разграничительной линией все для нас табу, да? И право, и справедливость, и человеческое достоинство? И даже любовь?
— А то, что Мартина играет с тобой, это ты не считаешь возможным?
Рорбек подошел к лейтенанту и взял его за плечи.
— Хинрих, ты мой друг, по крайней мере был им до сегодняшнего дня. Я тебе всегда верил. Но Мартину не трогай! Я ее люблю, а она любит меня. Запомни это.
Тиль сбросил со своих плеч руки друга.
— А ты запомни, что я только хотел тебя предупредить. Извини. Может, я слишком серьезно смотрю на нашу дружбу…
— Вот куда вас занесло, а я вас повсюду ищу! — На боковой дорожке парка показался обер-лейтенант Эйзельт, без кителя, в одной рубашке. — Добрый день, Хинрих! И ты, Рорбек! Что это у вас такие постные физиономии? Какая кошка пробежала между вами? Испугались вторжения, господа?
Оба молчали.
— Не стоит портить себе последних мирных часов…
— Что такое? — перебил его Рорбек. — Что-нибудь известно?