– Участвовал.
– И это была ужасная битва?
– Лучше сказать, сложная.
– Должно быть, грандиозное зрелище.
– Я не видел зрелища. – Адмирал опустил веки, словно его ослепила далекая вспышка. – Я был на нижней палубе, командовал второй батареей корабля. И ничего не видел, кроме пушек и дыма. Крики, шум, адская жара… И ни малейшего зрелища.
Она подносит веер к подбородку.
– А эта отметина у вас на лице, вы ее получили в тот день?
Адмирал машинально касается пальцами шрама.
– Да.
– Картечь?
– Осколок.
– Боже мой. – Она выглядит испуганной. – Вы могли ослепнуть!
– Вы преувеличиваете.
– Было бы очень жаль – у вас очень необычные глаза, сеньор. Они всегда такими были? Такими светлыми, влажными и холодными?
– Не могу сказать.
На этот раз пауза затягивается. Оба пьют чай молча.
– Совсем забыла, – говорит в конце концов мадам Дансени – спокойно, словно ей трудно было закончить разговор, который они вели мгновение назад. – Мой супруг, который отбыл в наше поместье в Версале, чтобы заняться неотложными делами, оставил для вас послание.
Адмирал смотрит на нее с удивлением.
– Он знает о завтрашнем поединке?
– О, конечно, нет! Мы сделали все возможное, чтобы ему ничего не стало известно. Он бы очень расстроился.