– Вы ошибаетесь, сеньор. Любая революция с ее излишествами – так же, как и всякая гражданская война, – дает выход скрытым талантам. Помогает проявить себя выдающимся людям, которые руководят другими людьми… Поверьте, это так. Речь идет о чудовищных, но необходимых переменах.
Их беседу прерывает – и очень вовремя, по мнению дона Эрмохенеса, – появление человека в рыжем парике и камзоле из темного сукна, который отпирает дверь лавки и вопросительно рассматривает посетителей, узнавая Брингаса; тем временем аббат, не обращая внимания на адмирала, который шарит в кармане и кладет на бочку несколько монет, устремляется ему навстречу, пожимает руку и обменивается вполголоса несколькими словами, кивая на своих спутников. Человек удовлетворенно кивает, приглашая войти, и в следующее мгновение академики оказываются в удивительном месте: писчебумужном магазине, набитом мешками с брошюрами и старыми газетами. Имеется там и столик наборщика с приоткрытыми ящичками и рассыпанными свинцовыми литерами, и даже старый печатный станок, который выглядит еще вполне пригодным. Единственный источник света в этом помещении – слуховое оконце, расположенное почти под потолком, так что входящие через него лучи солнца скупо подсвечивают наставленные один на другой в дальнем углу ящики с книгами.
– Этот сеньор, – представляет хозяина Брингас, – мой давний приятель, которому я всецело доверяю. Его зовут Видаль, и он занимается тем, что на здешнем наречии именуется
Продавец по имени Видаль, говорящий на пристойном испанском, улыбается с видом человека, который все отлично понимает, показывая зубы, без сомнения пережевывавшие пищу и в лучшие времена. У него желтоватая и тонкая, как пергамент, кожа, испещренная морщинами и усыпанная веснушками, и по своему внешнему виду он скорее напоминает англичанина, нежели француза.
– Сеньоров интересуют философские книги?
– Смотря что под этим понимать, – живо реагирует дон Эрмохенес.
– Что вы имеете в виду?
Смущенный библиотекарь медлит с ответом: он помнит недавний разговор с аббатом о специфике некоторых терминов. Адмирал, который предвидел такой поворот, приходит к нему на помощь:
– Имеется в виду философия, которой отмечено их содержание, – уточняет он.
– В тех книжонках, про которые я вам рассказывал, Аристотелем оно точно не отмечено, – хохочет Брингас.
Торговец невозмутимо кивает на ящики с книгами.
– Я только что получил двадцать экземпляров «
– Нет-нет, Видаль, ты не так понял, – с улыбкой замечает Брингас. – Эти кабальеро пришли за другим.
Торговец смотрит на него с удивлением.
– Неужто им понадобилась настоящая философия?
– Вот именно!
– Кое-что из этого у меня тоже есть… «
– Да что вы говорите? – удивляется дон Эрмохенес.
– Абсолютно никого. Даже полиция реквизирует в основном Вольтера. И это лишь повышает его стоимость.
– Эти господа ищут «Энциклопедию».