9 июня (вот как чётко работала машина) Карл Пуррок в сопровождении офицеров ГБ Кузьмина и Митрофанова отбыл поездом Москва – Иркутск навстречу своей судьбе.
Начиная с 14 июня, Кузьмин вёл дневник, где ежедневно подробнейшим образом излагал ход событий. Дневник (вернее его небольшая часть) был приложен к делу. Вот несколько выписок из него.
«14.6.41 г. За 10, 11 и 12 июня. В поезде в разговоре с Пуррок уточнял, по каким путям отступала армия Колчака. В разговоре со мной Пуррок очень часто говорил о плохом состоянии своего здоровья, что ему нужно серьёзно лечиться. Я такие разговоры всегда сводил к тому, что всё зависит от него, если будет обнаружено то, за чем мы едем, то он не только будет обеспечен лечением, но и вообще вознаграждён. Пуррок после таких разговоров оставался очень доволен, так как видно по всему, что его интересует в первую очередь вознаграждение.
Пуррок сообщил мне следующие ориентировочные данные.
1. Отступление шло от Новосибирска до ст. Никольское.
2. Шли параллельно ж.д. пути с северной стороны полотна.
3. На ст. Никольское пересекли ж.д. и стали двигаться в южном направлении от ж.д.
4. В 4–5 км от станции был закопан клад.
5. Когда закопали клад и пошли дальше, полковник Жвакин крикнул Пуррок: – Запишите: 5-я дорога, от просеки вправо.
6. Я, – говорил Пуррок, – когда уходил, то заметил, что мы закопали клад между трёх пихт, а на них была повалена берёза. В 1931 году я обнаружил эту берёзу, она имела такой же наклон (в северную сторону), но была наполовину сломана. Пихт и пней я не обнаружил.
7. 13 июня в 5часов 30 минут по местному времени мы подъехали к ст. Никольское., сдали вещи в камеру хранения, а сами отправились на место где Пуррок и Лехт были в 31-м году.
В тот же день Кузьмин разыскал старые карты, выяснил фамилии старожилов, знающих все просёлочные дороги и таёжные тропы, спорил с Пурроком, поскольку пришёл к выводу, что тот путает стороны железной дороги, заручился поддержкой местного НКВД и.т.д.
«14 июня. Всю ночь шёл сильный дождь, утром прекратился. Дул сильный северо-западный ветер, на улице грязь, дороги размыло, но мы решили идти на поиски. Взяли с собой компас, рулетку, папку с бумагами и на всякий случай лопату и топорик».
Тут начались сомнения. Местный оперуполномоченный, знаток окрестностей, Кротов разошёлся с Пурроком в определении маршрута отступления Колчака. Много было споров.
Цитата: «Пуррок подавлен, волнуется, плачет. Мы чувствуем, что он совершенно дезориентирован и не знает, что делать».
Отшагали они в тот день 20–25 километров.
15 июня. Пуррок сегодня никакого участия в поисках не принимал, лежит в постели в гостинице, заболел, не может ходить. В больнице ему сказали, что у него грыжа, прописали разные лекарства. Вечером ещё раз устроили Пуррок основательный допрос. Он совершенно как будто пришиблен. «Я, говорит, даже сейчас себе не верю, что в 1931 году был с Лехтом на том месте, где зарыли клад, т. к. сейчас здесь всё резко изменилось». Опять плачет, думает, что мы ему не верим.
16 июня. «Сегодня мы окончательно убедились в том, что не Пуррок нам показывает, где зарыт клад, а я и Митрофанов ищем место при слабой и иногда противоречивой консультации Пуррок».
И дальше мучительные размышления над вариантами поиска. Изучение карт, беседы со старожилами, приводят Кузьмина к выводу о трёх возможных путях отступления колчаковцев. Вроде бы отыскивается, наконец-то найдена и 5-я дорога. Отмечает: «Эта пятая дорога имеет все приметы, что здесь росли крупные пихты, кедр, берёзы и осина, чего нет на других дорогах. Найти какие-либо углубления, которые указывают на осадок почвы, нам не удалось, т. к. очень густая и высокая трава, цветы и папоротники всё сглаживают… Очень страдаем от мошкары, комаров и особенно лесных клещей.
Продолжается сбор сведений от местных жителей, вычерчиваются схемы и.т.д. В плане на 17 июня в частности стоит: «Через НКВД подобрать трёх землекопов для работы с разведочной группой инженеров. Намечено рыть разведочные шурфы глубиной в 0,75 метра в три линии.