В-третьих, Обь-Енисейский водный путь, хоть и проходил севернее Томска и Енисейска, но представлял собой самое надёжное прямое сообщение между этими городами.
В-четвёртых, двигаясь на корабле по рекам среди таёжной глуши можно было практически не опасаться нападения и захвата груза. С берега корабль было не остановить, артиллерию, которая представляет опасность для судна и команды, в таёжные дебри было не доставить, а выбрав достаточно быстроходный корабль можно было избежать и возможной погони.
И, наконец, пятое: уже ко времени начала гражданской войны водный путь из Западной в Восточную Сибирь был порядком забыт, и преследователи колчаковского золота вряд ли бы стали искать ускользнувший драгоценный груз на реках. Так что парадоксальность такого экстравагантного решения, была на руку сопровождавшим золотой обоз, знавшим, что в таёжных дебрях их искать не будут.
Но вернёмся к самому каналу. Так как освоение Сибири требовало движения с запада на восток, а сибирские реки текут в «неправильном» направлении, то ещё у первых землепроходцев, а затем у купцов, вызрела идея соединить притоки Оби и Енисея.
Каких только вариантов не предлагалось! По одному выходило, что предстоит выстроить 144 шлюза, другой отпадал вследствие безумной дороговизны, болотистости и чрезмерно северного расположения, третий заставлял сомневаться в главном – пойдёт ли вода в канал? Наконец енисейский купец по фамилии Фунтиков на свои деньги отправил пятую по счёту экспедицию. При этом потомственный, почётный гражданин Енисейска пожертвовал 10.000 рублей серебром тому, кто первым пройдёт на пароходе этим путём. Деньги эти пошли на изыскание пути через древний енисейский волок, которым пользовался ещё сам Витус Беринг. Обычно от Урала плыли вниз по Иртышу до слияния его с Обью, затем вверх по Оби и её притоку Кети на восток. Сушей – Маковским волоком до Касса, притока Енисей – и вот она, большая вода!
На водоразделе Оби и Енисея пятая по счёту экспедиция нашла маленькое озеро с очень звучным названием «Большое», от которого достаточно было прокопать 8 километров канала, поставить шлюзы и открыть движение. Стоимость строительства оценили тогда в 5 с половиной миллиона рублей. Однако сооружение железной дороги от Томска до Иркутска обошлось бы в 100 миллионов. И предпочтение отдали водному пути, потому что непрерывное через всю Сибирь водное сообщение давало возможность перевозить за сезон 2–2,5 миллионов пудов грузов. В итоге в 1882–1895 годах был создан Обь-Енисейский водный путь длиной в 135 км. с 9-ю шлюзами, 6-ю плотинами и двумя водоспусками. Строительство на рубеже веков Транссиба действительно отняло у него грузы, и канал пришёл в запустение, но всё же ещё долгие годы был вполне в рабочем состоянии. Так старые енисейские капитаны помнят, что ещё в 1947 году перебросили по нему с Енисея на Обь два буксира «Хасан» и «Капитан». А значит, в 1919 году по каналу вполне мог пройти корабль с колчаковским золотом.
Последние сведения о грузе золота относятся к осени 1919 года. До начала ноября реки в этом районе ещё не покрываются сплошным льдом, так что пуститься в плавание вниз по Томи и далее к каналу было вполне возможно.
Что же стало с грузом «Пермяка»? Почему он так и не добрался до Енисейска? Возможно, наступившие холода и рано ставший лёд не позволили судну пройти весь путь, и корабль оказался заперт где-то на полпути. Вспомним, что исчезнувшее золото было сокрыто именно зимой 1920 года. Естественно, беспомощное, затёртое льдами судно, было не лучшим местом, где держать драгоценный груз до наступления весны. В то же время из-за полного отсутствие дорог вывезти тяжёлый груз из дебрей обско-енисейского раздела было невозможно. Оставалось одно – спрятать его. Так вероятно он и оказался «между Томском и Енисейском». И возможно, именно где-то у трассы заброшенного ныне канала и стоит искать сегодня золото Колчака.
Совет господин Кривцов нам даёт хороший, вот только воспользоваться им практически невозможно. Ведь в переводе на русский язык совет тот звучит, как: «Пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что». Поиски в полной глуши и неизвестности заранее обречены на неудачу и поэтому в розысках «Тобольского клада» нам стоит уповать лишь на случайное чудо.
Такое чудо, кстати сказать, чуть было и не случилось совсем недавно. В газете «Труд» за 21 октября 2000 года опубликована заметка про якобы найденный клад Колчака в районе города Сургут. Писалось о том, что 75-и летний охотник-промысловик Василий Алексеевич нашёл в тайге земляную пирамиду, явно искусственного происхождения. И он утверждал, что именно в ней закопано золото, снятое с парохода «Пермяк». В доказательство он предъявил несколько… медных монет трёхсотлетней давности. На место находки на вертолёте вылетела целая комиссия, в состав которой входили как представители ФСБ и работники печати, так и специалисты по охране памятников истории. Действительно им удалось рассмотреть пирамидообразное сооружение, но то, что там действительно груз с парохода Пермяк не подтвердилось. К тому же пирамидка оказалась далековато от Оби и от маршрута следования секретной миссии генерала Пепеляева. Заодно выяснилось, что подобное «городище» было найдено на юге Советского района. Там раскопали литьё аж бронзового века.
И здесь, колчаковского золота искусствоведы не нашли, но подтвердили находку очередного древнего капища, у которого молились наши далёкие предки, поднося деревянным идолам в качестве пожертвований выменянные за беличьи шкурки монеты.
Я только что рассказал Вам о 4-х основных более или менее известных гипотезах, связанных с захоронениями «Золотого запаса России» сделанными в конце 19, начале 20 года двадцатого столетия. Но на практике их, конечно же, больше. Когда обрушился такой колосс, как Российская империя, золотые «осколки» его могли разлететься в самых неожиданных направлениях. Вот, для примера, и ещё одна легенда на эту тему.
Лет двадцать назад я возвращался из Хакасии после археологической практики. Соседом по салону самолёта оказался почтенного вида старик, плохо переносивший бесконечные «воздушные ямы» и надрывный шум двигателей. Может быть, потому он со мной и разговорился.
– Не то ты копаешь студент, – склонился он к иллюминатору в надежде разглядеть пол облаками землю. Слышал, наверное, о золотом запасе, похищенном в 18 году «белыми»? Так вот часть его зарыта где-то там… На лице его при этих словах не было и тени усмешки.
В сентябре 1948 года заключённый Бутырской тюрьмы В.П.Хренников, приговорённый в своё время за «контрреволюционную деятельность» к 25 годам лишения свободы сделал заявление, что ему «известны обстоятельства сокрытия колчаковцами золота на территории Татарской АССР». В чём только не признавались такие бедолаги, как Хренников, что бы облегчить свою участь, а был он одним из тех десятков тысяч российских эмигрантов, для которых освобождение из фашистского плена и возвращение на родину обернулись лагерями и ссылками. Однако, начальство всё же распорядилось навести справки. Так на свет была извлечена забытая, почти детективная история.
В 1929 году в советское посольство в Париже обратились представители одного из французских банков с предложением совместно поискать в СССР сокровища: ни много ни мало, а 173 ящика (500 пудов) золота в слитках и монетах царской чеканки, якобы похищенные группой белочехов, во время перевозки из Казани в Самару «золотого запаса РСФСР». Такое название получили после Октябрьской революции ценности Российской империи, эвакуированные ещё во время Первой мировой войны вглубь страны. Большевики сосредоточили их в кладовых Казанского банка. В августе 1918 года, когда город был на несколько дней захвачен частями мятежного корпуса белочехов, «запас» был вывезен по Волге в Самару, затем в Уфу, а в октябре – в Омск, к Колчаку. По соглашения с правительством РСФСР, (фактически перекрывшей возможность чехам покинуть пределы Страны Советов) чешское командование выдало и адмирала Колчака и оставшиеся в железнодорожных вагонах сокровища представителям Иркутского ВЧК, в обмен на возможность добраться до Владивостока. Конечно, выдали они не всё, часть уже была потрачена, либо похищена. Вот и казанский след выводил на часть похищенного золотого запаса.
Верить французским банкирам не было особого резона, и они, понимая это, пустили в ход «козырную карту» – план захоронения клада. Все сомнения были отброшены вмиг, и Госбанк СССР заключил с французскими коллегами взаимовыгодный договор. В состав экспедиции, прибывшей в Казань, входили: француз – уполномоченный банка, полковник-англичанин – специалист по поискам затерянных сокровищ и два польских адвоката. Принялись искать. Десять дней англичанин бродил по местности, производя малопонятные манипуляции. Наконец, когда терпеливые наблюдатели заподозрили, что у него что-то не ладится и выйти на место захоронения ценностей у него не получается, из Москвы поступил негласный приказ. Требовалось снять копию с тщательно охраняемой схемы, после чего под любым предлогом выпроводить иностранную делегацию.
В течение двух последующих сезонов все полянки, по которым ступала нога англичанина, были добросовестно перекопаны. Утомлённые безрезультативными поисками чекисты тогда так и не поняли, что их перехитрили.
Хренников на последнем допросе прояснил обстоятельства кладообразования. При отступлении чехов последний транспорт с золотом, – два автомобиля на волжскую пристань так и не прибыл. Командование посчитало, что он был перехвачен отрядом большевиков. На самом же деле офицерский конвой, соблазнённый доступностью бесценного груза, сговорился его присвоить. Машины свернули в лесную глушь, где ящики сгрузили в старом овраге и замаскировали. Земляные работы и заметание следов заняли много времени. Когда, наконец-то всё завершили и выбрались на дорогу, то лоб в лоб столкнулись с конным разъездом противника. Бой был жесток и беспощаден. Из всей группы похитителей уцелел лишь один – поляк Константин Ветеско. Его, раненого и истекающего кровью, подобрали после боя проезжавшие по дороге крестьяне. Офицера выходили, и он почти два года прожил в окрестностях Казани, наведывался в старый овраг и зарисовывал место захоронения. А потом его скосил тиф. Но перед смертью он сумел вызвать телеграммой своего брата Вячеслава, которому и раскрыл тайну.
После окончания гражданской войны Вячеслав, понимая, что в одиночку ему до ценностей всё равно не добраться – связался с представителями французского банка. Не просто так, по телефону, а через адвокатскую контору, чтобы всё было по-честному. То есть по-честному, но несколько своеобразно. Ведь лично Ветеско хотел лишь честно попасть в Россию, а вовсе не выдавать тайну захоронения кому бы то ни было. Оказавшись на месте, «липовая» команда с «липовой» картой на руках принялась смело бродила по холмам, полям и оврагам, даже не собираясь искать что-либо на самом деле. Поляк мечтал только об одном, на минутку заглянуть в заветный овражек и посмотреть – всё ли там в порядке.