В трубке Джона полыхнул огонёк.
– Когда я в море – я альбатрос, парящий над волной. Паруса – мои крылья, полёт – моя жизнь, охота – моя радость! Хищники – самые быстрые и живучие твари и в море, и на земле, и в воздухе. Разве не так?
– К счастью, не самые многочисленные…
Джон погрозил кентавру пальцем:
– Э, тут я с Вами готов поспорить! Дело не в количестве, а в силе!
– А может, в желании убивать?
Джон вовремя засмеялся, поняв, что разговор зашёл не совсем туда, куда стоило допускать посторонних. Тем более, кентавров.
Но кентавр, видимо, хотел ещё пообщаться с гостем, поэтому помолчал, а потом снова заговорил:
– Кстати, мне пришло на ум одно стихотворение, не знаю, стоит ли…
Стоун сделал вид, что заинтересовался:
– Тоже из японской поэзии?
– Нет, скорее мой вольный перевод одного из романсов. Представляете, восьмой век – и романсы?
– Не очень… Любопытно послушать. Тем более это Ваш перевод?
– Думаю, у меня получилось выразить замысел и настроение автора.
И Хозяин Мозер стал читать как бы в пространство, размеренно, чётко произнося слова:
Отчего-то по спине Стоуна пробежали мурашки внутренней нервной дрожи. И он не сразу понял, что его насторожило; какие кентавры в Японии?! Вот драконы были бы кстати. Так зачем читался этот странный текст? Намёк или откровенное подозрение? Взяв себя в руки, Джон проговорил:
– Да… Впечатляет… – а что он мог сказать?
Прошла неделя, а Джон Стоун никак не мог подступиться к решению своей задачи. Он бродил по острову, разговаривал с людьми, расспрашивал о кентаврах. Дружелюбные жители много говорили о своей работе и жизни, но замолкали, едва разговор переходил на кентавров или цыганок. Он попытался просить Хозяина Мозера о посещении северной стороны острова, но услышал в ответ, что всему своё время.
Что больше всего поразило Джона, так это отсутствие на Кентавриде обычных портовых развлекательных заведений. Конечно, были таверны, где посетителей ждало прекрасное пиво и вино за вполне умеренную цену, но кентавры, владевшие ими, строго следили за порядком и соблюдением приличий. Поэтому моряки со шхуны давно обзавелись на острове своими семьями, причём венчались или соблюдали другие обряды, каждый в соответствии со своей религией. Почти у всех матросов на острове были собственные дети. Не удивительно, что они с уважением относились к кентаврам и их порядкам.
Гуляя по чистому городу, утопающему в зелени садов, Джон вспомнил о дочери ювелира, решил, что надо бы выполнить обещание и зайти в гости к Иеремии Гауссу. Конечно, сейчас не время строить далеко идущие планы, но когда-нибудь придётся подумать о создании семьи здесь, на Кентавриде. Приглашение ювелира Гаусса было явным намёком на более близкое знакомство не только с семейством весьма состоятельного мастера, но и с юной красоткой Абигаль. Почему бы и нет?…