Кентаврида,

На восьмой день после прибытия «Русалки севера» на Кентавриду, Джон Стоун и капитан Томас Рич вместе отправились в гости к ювелиру Гауссу, предварительно через шустрого юнгу Пита известив его о своих намерениях.

Двухэтажный каменный дом семьи Гауссов, с верандой, мансардой и балконом, располагался на склоне холма недалеко от базара. За чугунной декоративной оградой, украшенной позолоченными розетками, раскинулся тенистый фруктовый сад. Лестница с широкими ступенями из серых обтёсанных булыжников ненавязчиво привела гостей к крыльцу дома. На веранде перед главным входом, словно чудесный занавес, свешивались тёмно-зелёные ветви винограда; его спелые сиреневые гроздья влажно блестели после недавнего полива, а листья расцвечивались радужными каплями. Джону показалось, что это маленькие бриллианты отражают солнечный свет и готовятся осыпаться прямо в его руки.

Из-за виноградного занавеса вышли ювелир Иеремия Гаусс и его смуглолицая жена. На пальцах супругов гость сразу заметил массивные золотые перстни с крупными драгоценными камнями. Стоун, ответив на приветственный реверанс худощавой женщины, отметил для себя, что она неплохо сохранилась для своих лет и была достаточно мила.

Гаусс протянул руки сначала капитану:

– Дорогой друг! Мы очень рады вас видеть. Думаю, сегодня после обеда у нас найдётся таки время для обсуждения новой сделки. Я уже припас кое-что.

– Разумеется, Рем, обязательно выкурим пару трубок. Хороший табак делу не помеха, верно? – Томас Рич обнял своего старого приятеля.

– Господин Стоун! Сам Господь таки привёл Вас на наш благословенный остров! Позвольте представить моё семейство.

К гостям вышла очаровательная девушка, которую Джон уже видел в лавке ювелира, и юноша лет шестнадцати, очень на неё похожий, но более высокий и мускулистый, с колким и умным взглядом тёмных глаз. На девушке было надето розовое платье без рукавов, на открытой шее сияло золотое ожерелье с крупными изумрудами, запястья охватывали витые браслеты, а высокую причёску поддерживала ажурная золотая диадема тоже с проблесками более мелких изумрудов.

– Это моя гордость, старшая дочь Абигаль.

– Джон Стоун. Целую руки прекрасной госпожи, – Джон коснулся губами протянутых пальцев, приметил, что на каждом из них сверкало по широкому кольцу. Когда Стоун поднял глаза, то увидел, что девушка внимательно смотрит на него, будто спрашивая, правильно ли он оценил её. Они понимающе улыбнулись друг другу.

– Моя драгоценная супруга Сара. Её поварское искусство вы сможете таки оценить несколько позже, а вот насколько она знает ювелирное дело, можете увидеть таки на примере украшений нашей дочери. Весь туалет выполнен её бриллиантовыми ручками.

– Восхитительно! – искренне воскликнул Джон. – Госпожа Гаусс, вы превосходный мастер! Никогда не слышал, чтобы женщина могла делать что-то подобное. Одно дело – вышивка золотом и серебряными нитями, другое – работа по металлу!

– Но и для того, и для другого нужны золотые руки, дорогой Джон. Вы не обидитесь, если я стану называть Вас так? – женщина вежливо склонила красивую голову.

Стоун несколько насторожился, вспомнив недавнюю встречу с красавицей Тауриной, уколовшей его пренебрежением, но быстро опомнился и ответил вежливо, с нотками лести и приязни:

– Сочту за честь, госпожа Гаусс!

– Сара, Джон, просто Сара… – чёрные ресницы прикрыли сияние её лукавого взгляда.

– А вот и мой сын, наследник и продолжатель дела – Рон, – представил ювелир молодого человека.

– Рон Гаусс, приветствую, – достаточно сухо поздоровался серьёзный юноша, решительно пожав руку Стоуна. Гость заметил, что ладонь Рона горяча и сильна, несмотря на кажущуюся хрупкость длинных «музыкальных» пальцев.

Хозяин дома с воодушевлением продолжил:

– Рон таки прекрасный кузнец. Он также умеет работать не только с драгоценностями, но и со стеклом. Здесь в горах неплохие запасы слюды, а на побережье – отменный мелкозернистый песок. А как Рон рисует! Вам непременно надо таки посмотреть его наброски.