Черный осьминог,

— Надо же, кроме того, и привыкать к приличной одежде — за несколько лет уже отвыкли.

Скоро за столом появились черные фраки, звезды, ордена, тугие крахмальные воротнички, тонкий запах французских духов. Зазвенели рюмки, захлопали пробки, раздались напыщенные, вылощенные тосты — французская речь…

Кто-то предложил тост за удачу поручику Чернавскому.

Принял тост и отвечал Булькин. Язык, уже прилично размякший от шампанского, был тяжел и неповоротлив.

— Я, господа, передам поручику Чернавскому ваше горячее внимание и поддержку. Завтра вечером мы с господином Бергом будем уже в дороге, мы сделаем Барановск центром спасения нашей дорогой, поруганной извергами Родины.

Через несколько часов от шампанского, от обильных закусок, от яркого света собрание стало шумным и пьяно разноязычным. Кто-то вспомнил старый армейский анекдот о денщике и офицере, кто-то по-матерному зло и громко ругался, кто-то пел заплетающимся языком «Боже, Царя храни», «Яблочко», кто-то доказывал превосходство русской армии над всякой другой, вспоминал блестящие парады и опять ругался и опять пел…

…А в нескольких шагах за стенами свалийского посольского особняка горели в красном огненном пожаре российские просторы, бился горячим ключом огненный пульс революции, срывались последние тряпки гнили и мишуры бывшей российской оголтелой державы.

Глава V. АРЕНСКОМУ НЕ ВЕЗЕТ

Аренский не спал всю ночь. Всю ночь он рыскал с агентами по Москве. Утром он несколько часов рылся в адресном столе, просматривая все фамилии, начинавшиеся на «Буль» — встречалось много фамилий на «Бул», но без мягкого знака.

Разбитый и усталый, вернулся он в свой кабинет и, сидя, положив голову на стол, тяжело и глубоко заснул. Разбудил его резкий телефонный звонок. Аренский, недовольный и сонный, снял трубку. Вдруг он, как от электрического тока, подскочил, быстро напялил на свою взлохмаченную шевелюру фуражку и выбежал.

Дежурный агент сообщил с одного из вокзалов о человеке, фамилия которого как раз начиналась с «Буль». Этот же агент сообщил о том, что поезд должен отойти через пять минут.

Аренский выскочил на улицу. Не было ни одного извозчика, да и ни один извозчик не успел бы довести Аренского до вокзала в течение пяти минут. Раздумывая о том, как быть, Аренский вдруг услышал тарахтенье мотоцикла. Скоро мотоцикл вынырнул из-за угла и начал приближаться. Раздумывать было некогда. Когда мотоцикл поравнялся с ним, Аренский ловким ударом (останавливать и разговаривать было некогда) вышиб из седла седока и вцепился в руль. Мотоциклет чуть накренился, но Аренский, не останавливая хода, поправил его, уселся крепче и надавил регулятор. Мотоциклет взвыл, рванулся, как необъезженный конь, подпрыгнув от неожиданности, и бешено помчал вперед.

— Держи его, держи, — сквозь свист ветра слышал Аренский. Потом сзади гулко лопнул выстрел, дзикнула мимо уха пуля.

«Вероятно, думают, что бандит», — мелькнула мысль в голове Аренского, и он улыбнулся от этой мысли.

Аренский не опоздал — до отхода поезда оставалось еще около двух минут. Он разыскал дежурного агента.

— Где?

— Он только что пошел садиться в вагон — их двое, один с большими рыжими усами, черномазый, в серой фуражке — самый по фамилии Бульков, другой худенький, плюгавый — Берг… Билеты до станции Барановск.

Аренский, уже не торопясь, сел в поезд, разыскал в вагонах рыжие усы и все остальные признаки Булькова и забрался на верхнюю свободную полку. Аренский решил не выпускать их из виду.

«Но тот ли это человек, который нужен, — может быть, все это я делаю впустую? И почему этот мерзавец непременно Булькин, а не Бульнев или Бульвик?»

Булькин незаметно толкнул в бок Берга и вышел в уборную. Через несколько минут вслед за ним пришел Берг.