– Вот как надо!
– Курсант, бери нашу Неведимовну в адъютанты!
Неведимовну оставили охранять базу.
Глава двадцать шестая
А в Прудках тем временем шёл грабёж. Казаки выбивали двери в домах. Хозяевами ходили по чистым горницам. Выносили всё, что могли вынести. А там, где поживиться было особо нечем, прикладами высаживали оконные переплёты. Грузили на сани одеяла и сундуки, кадки с солёными грибами и квашеной капустой. Выгребали из подпола картофель. Весь скот прудковцы увели. Увезли даже кур. Но в одном из хлевов казаки нашли барана. Его выпустили на улицу и начали потеху. Баран был старый, с огромными рогами в несколько витков и злой. Бросая хозяйство на произвол судьбы, его, видимо, забыли покормить. И когда казаки обнаружили его в тесном хлеву и вынули завалку дверцы, баран прыгнул сперва на улицу, а потом, будто одурев от свободы, начал гонять по двору новых хозяев. Казаки со смехом разбежались кто куда и начали дразнить драчуна стрельбой под ноги. Но это только сильнее обозлило барана, видать, привыкшего, что все ему в этом дворе подчинялись и всё ему здесь сходило с рук. Перепуганный стрельбой, он проломил несколько штакетин, выбежал на улицу и помчался к пруду. Он хорошо знал эту улицу, потому что именно она вела на выпас, в вольные луга, и здесь тоже он был хозяином. Возле одного из домов стояли сани, нагруженные всяким добром. Из калитки вышли два казака, они тащили кадку, сверху накрытую холстинкой. Завидев их, хозяин улицы азартно прибавил скорости и с ходу ударил одного из казаков. Тот, потеряв равновесие, упал в снег. Другой, выронив кадку, увидел атаковавшего их барана и рассмеялся. Но в следующее мгновение получил такой же мощный удар в бок и тоже повалился на дорогу.
– Да стрельни ты его, Мыкола!
– Та вин старий и козлом воняе!
– Стрельни!
Хлопнул ещё один выстрел, и баран, начавший свой последний боевой разбег, подобрал передние ноги и кувырком, через голову, полетел в снег.
– Забирай и его, Мыкола!
– Вонючий. Мясо будет противное.
– Забирай! Немцам отдадим!
Барана подхватили за рога и потащили к саням.
Где-то к полудню группе дозора привезли горячий обед – порядочный чугунок каши, укрытый тряпьём, и чай в армейском термосе.
– Эх, раззудись плечо! – и старшина жестом приказал своему подразделению садиться прямо на сани и приступить к приёму пищи.
Харчи дозору привёз старик Худов.
– Ну что там видать? – спросил он, завязывая конец вожжей за берёзу. – Не запалили ещё ироды наши дворы?
– Гуляют, – сказал прудковский парень Иванок – так его звали окруженцы и местные.
Иванку было лет пятнадцать-шестнадцать. Он не выпускал из рук немецкую винтовку. Во время первого боя он стрелял из ружья, засев на школьном сарае. Ближе подобраться к дороге было нельзя. Не все даже знали, что он там сидит. После боя Иванок вроде бы в шутку покрикивал на прудковских мужиков:
– А вы где были, валухи? Пока я тут воевал за вас!