– Гарантирую.
Слово лечит, слово избавляет, слово помогает. Так я пыталась разобраться с призраками Иглоукольщика и 2012 года.
Антропософская медицина
Следующей попыткой спастись был поход к доктору, практикующему антропософскую медицину. Должен же найтись хоть кто-то, кто может мне помочь! Недалеко от нашего дома находится антропософский комплекс, состоящий, как я поняла, из школы, дома престарелых, курятника и леса. В лесу, напротив курятника, стоит маленький симпатичный деревянный коттедж (я видела много таких в Германии). В этом коттедже располагается медицинский офис, где практикуют несколько врачей, они же являются врачами дома престарелых и школы. Я записалась на приём к одному из докторов. Мне понравилось, что он окончил престижный медицинский институт Америки, то есть был не только сугубо антропософским, но и классическим доктором.
Уже наученные горьким опытом и не имеющие понятия, чего же ожидать на этот раз, мы с Метью в назначенное время приехали в этот комплекс. Запарковались рядом с курятником, зашли, заполнили анкеты, сидим, ждём. Оба молчим и смотрим по сторонам, изучаем обстановку. Деревянный дом, на стенах картины – всё тепло, добро и по-человечески. Но что привлекло здесь наше внимание – это люди. Все – и работающие, и пациенты – имели что-то общее: покатые плечи, бледный цвет лица, скромная, немодная одежда, никакой косметики, украшения – не бриллианты и изумруды, а что-то либо деревянное, либо матерчатое, самодельное; если камни, то только необработанные. Никто из них (работников и, тем более, пациентов) не оставлял впечатления пышущего здоровьем человека. Общая атмосфера, можно сказать, была добрая и безобидно скучноватая. Мне лично казалось, что у меня там самый здоровый вид, невзирая на весь букет моих проблем и из рук вон плохое самочувствие.
И вдруг в офис вошла женщина с крашеными, как-то особо причёсанными волосами, подчёркнутыми грудями, приталенной одеждой и заговорила чуть громче всех остальных. Я удивлённо посмотрела на мужа, дескать, что это ОНА здесь делает?
– Она, наверно, здесь в первый раз, – немного подумав, ответил он на мой немой вопрос.
Мы от души посмеялись. А потом была моя очередь, и меня позвали в кабинет.
Доктор мне понравился с первого взгляда, несмотря на моё сформировавшееся в приёмной предвзятое отношение. Это был человек с добрым и мудрым взглядом, чем-то напоминавшим мне взгляд моего дяди. Он внимательно меня выслушал, посмотрел на результаты всех моих анализов. Сокрушался по поводу того, до чего меня довели, моментально исключил красную волчанку (я была у него через два дня после кожника, то есть диагноз красной волчанки был на тот момент самым свежим), сказал, что сам не знает, чем объяснить повышенный уровень злополучного СиЭй-125, но пренебрегать им не советует; считает, что в данный момент в первую очередь надо во что бы то ни было успокоиться. Он искренне осуждал установившийся в медицине стиль, когда делается множество тестов зачастую с неоднозначными результатами и то, как, пытаясь застраховаться, врачи трактуют эти результаты. Доктор прописал мне много антропософских лекарств: шарики, пилюли, масла: лекарства пахнущие – для нюхания, тающие – под язык, мажущиеся – для мазания, и много всякого другого. Основным достоинством этих лекарств было то, что они были хотя бы безвредными и без побочных эффектов. Может даже они меня в какой-то степени успокили и помогли с аритмией – пожалуй, приступы стали случаться немного реже, не знаю, не уверена. На самом деле помог мне, кажется, сам доктор – своей мудростью, добротой, человеческим отношением и искренним желанием помочь. Это был удивительный визит, начавшийся весьма скептически, а в результате давший мне ощущение тепла и заботы. Доктор внушил мне глубокое доверие, и я была рада думать, что при необходимости всегда могу обратиться к этому прекрасному человеку. Я с большим энтузиазмом выполнила все его предписания, хотя принципиального облегчения они мне всё же не принесли.
Гипноз
Я продолжала читать, изучать и думать. Всё, мною прочитанное о гипнозе, внушало надежды. Только где найти гипнотизёра, который мог бы помочь: либо внушить что-то новое, либо стереть что-то старое, да так, чтобы жилось немного спокойнее, хотя бы без стаи постоянно бегущих за мной разъярённых волков? Казалось, что это вполне возможно, если будет сделано правильно. Гагик тоже советовал попробовать и был настроен оптимистично. Дело сводилось к тому, чтобы отыскать специалиста, а не шарлатана.
Задача не из лёгких, когда почти что каждый психолог говорит, что может делать гипноз. Нью-Йорк – город большой, там можно найти всё. Я стала искать и нашла заведение с серьёзным и внушающим доверие названием «Институт Фрейда». Я туда позвонила и поговорила с ответственным товарищем, который рассказал мне, какие чудеса творят гипнотизёры. Гагик тоже позвонил и порасспросил этого же человека. После досконального изучения его образования и профессионального опыта было решено, что можно попробовать: не зря же, всё-таки, заслуженный деятель гипнотических искусств приобрёл свою репутацию! И я направилась в институт Фрейда в самом центре Нью-Йорка, представляя себе внушающее доверие медицинское заведение, где творят чудеса.
В прекрасный майский день Метью и я подходим к гигантскому небоскрёбу, при виде которого я думаю: «Надо же, какое солидное заведение!» Заходим в подъезд, пытаемся понять, куда идти и видим слова «Институт Фрейда», напечатанные маленькими буквами, рядом с номером очередной квартиры в небоскрёбе. На ум моментально, без всякого приглашения и крайне бесцеремонно, приходят Ильф и Петров вместе с Остапом Ибрагимовичем Бендером, но я их честно гоню. «Для того, чтобы делать хорошие дела, необязательно быть большой организацией!» – думаю я, надеясь взбодрить несколько увядшее настроение.
Поднимаемся на какой-то там небо скребущий этаж, звоним в дверь. Открывает сам гипнотизёр. Откуда-то звучат голоса (неизвестно откуда и чьи, мы никого не видим). Муж остаётся в приёмной, а я прохожу в кабинет с комфортабельными креслами, кожаным диваном, большими окнами и широким панорамным видом Нью-Йорка. Я сажусь в кресло, он – на диван, после чего я кратко излагаю свои проблемы. Послушав, продолжатель дела Фрейда (Фрейд умер, но дело его живёт!) даёт мне понять, что более простого случая не может быть. Я с ним соглашаюсь, так как знаю: если вернуть меня в состояние, в котором я была до эпопеи с Агентом СиЭй-125, то всё будет хорошо. Компетентный товарищ говорит, что сейчас постарается меня загипнотизировать (при этом оговаривает, что иногда получается не с первого раза), запишет весь процесс на аудиокассету, которую мне отдаст, и я должна буду слушать её каждый день, и если в этот раз меня загипнотизировать не удастся, то в следующий раз я уже буду готова, и тогда уже получится наверняка. Что греха таить, в этот момент я подумала, что шансов мало – уж слишком часто он предупреждал, что может не получиться. Тем не менее, я всё ещё была настроена на успех.
Выдающийся последователь Фрейда велел, чтобы я закрыла глаза и представляла море, берег, счастье и так далее. И чем дольше он это делал, тем быстрее я двигалась в направлении, противоположном от транса, гипноза, спокойствия, расслабления и отдыха. Человек меня раздражал безмерно, и мне очень хотелось, чтобы он просто замолчал. Когда, наконец, наступил этот счастливый момент, он спросил, хорошо ли мне было. Я сказала: «Не так, чтобы очень». Заплатила $100, получила волшебную кассету и удалилась без какого-либо намерения когда-нибудь туда вернуться.
Я вспомнила, как папа однажды в санатории записался на сеанс гипноза, который должен был помочь участникам лучше спать (папа всегда страдал бессонницей). И вот, навалило туда очень много людей, желающих поспать. Пришли, улеглись, заснули, храпят, потом начался сеанс, гипнотерапевт повторяет: «Вы спите! Вы спите!» – папа лежит и совсем не спит, только слышит храп и «вы спите!» Потом сеанс завершился, кто проснулся, кого разбудили, и все, вполне удовлетворённые и довольные полученным гипнозом, разошлись, с нетерпением ожидая следующего сеанса.
Биофидбак
Гагик порекомендовал мне попробовать биофидбак. Я понятия не имела, что это такое и, до того как пробовать, решила изучить. Я прочитала толстенные книги, материалы симпозиумов, статьи ведущих учёных и поняла, что не помочь это просто не может. Особенно вдохновляло, что при биофидбаке контроль над процессом фактически остаётся в руках пациента, который больше, чем кто-либо другой, чувствует, что именно ему нужно, что помогает, а что – нет.
Такой подход как нельзя более соответствует моему складу, ибо, если какая-то жизненная ситуация выходит за рамки моих представлений, то ближним в таких случаях лучше занять оборонительную позицию где-нибудь в ядерном бункере и затаиться. Строго по плану или перевыполняя его, я всегда должна чувствовать, что «командую парадом», каждый, даже малюсенький этап которого не имеет права ускользнуть от моего бдительного контроля. Может быть, потому мне так трудно лечиться?
ebooksa