Наемница

На улице лил дождь, и она мгновенно промокла, покинув своды святилища.

В ворота постучали еще раз, настойчивее.

– Иду! – крикнула жрица, но ее голос заглушил раскат грома. В небе всплеснула молния, и женщина встревожилась.

Ей прекрасно и доподлинно было известно, что гроза – это слезы богини, которая кого-то оплакивает.

Жрица приложила руку к губам, затем к сердцу, разделяя скорбь Эаллон, и подошла к воротам.

Они были закрыты на тяжелый железный засов, который женщина открыла легко и без усилий – богиня всегда заботилась о своих дочерях и не дарила им лишений и тягостей.

Ворота отворились, и жрица выглянула наружу, пытаясь что-то разглядеть под прямыми струями дождя.

Снаружи стоял караван, его конец терялся во мгле, и длинная черная вереница лошадей и накрытых брезентом телег купалась в дожде. Вокруг стояли люди в капюшонах, с которых стекала вода.

– Приветствую вас, дочь Эаллон! – поздоровался караванщик.

– И вам в добрый путь, – ответила жрица.

– Мы пришли к вам просить помощи…

Жрица окинула взглядом длинный караван, окруженный до зубов вооруженными людьми не хилого телосложения.

– Чем я могу помочь вам, добрые люди?.. Мне нечего предложить вам кроме пищи, крова над головой, да вознесения молитвы.

– Молитва понадобится, – кивнул путник и махнул людям.

Двое из них заспешили к крытой повозке.

– Помощь нужна не нам, а ей, – караванщик указал на людей, которые вытаскивали с крытой телеги самодельные носилки, укрытые грубой тканью, пропитанной пятнами засохшей нехорошего вида крови.

На носилках кто-то лежал. Жрица откинула уголок ткани и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.

На них лежала совсем юная на вид девочка, лет четырнадцати от роду. Она была бледной до синевы, черные волосы слиплись и разлохматились. Лицо же девочки было ужасным. Это было даже не

лицо, а ужасная маска, какие дети надевают в первый день весны, прогоняя зиму. Лицо было разделено на две неровные части рваной, отвратительного вида раной, края которой были воспалены и уже начинали гнить. Переносица была раздробленной, и жрица могла разглядеть впившиеся в мышцы кусочки белой кости. Левая щека, пострадавшая сильнее всего, сползала вниз, обнажая челюстную кость.

Левый глаз был залит кровью и чуть подергивался, но девочка дышала! Едва заметно, слабо, но дышала!