Отрекомендовавшись полковнику, русский офицер вручил ему письмо от Кульджинского губернатора. Оно было кратко и выразительно.
«Пусть „интернациональная западная миссия“ немедленно возвратится на русскую территорию. В Китае произошли чрезвычайно важные события. Все номады Гоби и Тиан-Шаня восстали. На поручика Бориса Николаева возложено поручение разыскать „международную западную миссию“ и проводить ее в Кульджу».
Борис дал по поводу письма следующие разъяснения:
— В Китае вспыхнуло огромное волнение. Главным очагом его является Кан-Су. Печилийская армия отправлена в эту область. Еще неизвестно, что ей предписано — подавить ли восстание, или помочь мятежникам. Европейцы избиты и замучены. Европейские эскадры бомбардировали несколько портов. Япония спокойна, но стало известно, что на родину уезжают отовсюду все японские офицеры. Извещают о значительных скоплениях народа в долине Си-Кианга и в Тибете. Нам известно, что большое число конных монголов достигло уже Баркула. Направляются ли они на запад, или идут на Кан-Су, — мы не знаем. Но миссию ждет несомненная гибель, если она с ними столкнется. Надо отступать!
— Я вполне согласен с этим мнением, — заявил полковник и прибавил: — не думаю, чтобы можно было найти против этого какие-нибудь возражения?
И он взглянул на членов миссии, собравшихся помаленьку в палатке и столпившихся вокруг него.
— Однако, постараемся не смутить наших людей, особенно конвойных, — ведь они все почти монголы и таранчи. Поспешность наших сборов может привести их в ужас. Завтра рано утром мы повернем к югу, и это будет иметь такой вид, как будто мы просто переменили наше направление. Вы, поручик, проводите нас в долину Или?
— Это очень легко, — сказал Борис. — Нилькинский проход свободен. Однако, приготовьтесь в путь заблаговременно. Конные монголы ездят быстро. Я и то ищу вас уже четыре дня. Мой телеграфный аппарат сломался, к несчастью, на другой же день после моего отъезда, и я не мог вас предупредить о моем прибытии. Если часть этих разбойников направится в Джунгарию — они могут свалиться вам на голову не позже завтрашнего дня!
— Все это поражает меня, — пробормотал доктор Ван-Корстен: — вот тебе и психологическое изучение современного Китая. Но что может понадобиться, однако, этим монголам от каких-нибудь ученых?..
— Ученые мы или не ученые, но следует остерегаться монголов, особенно, если еще они нафанатизированы каким-нибудь агитатором!
— Ужасно скучно, разумеется, отступать, — сказал Меранд: — но мне совершенно ясно, что если мы сделаем хоть шаг вперед — безопасность миссии может очень пострадать от этого!
— Дал-бы Бог, чтобы мы только успели сделать шаг назад, — воскликнул Борис: —только бы нам убраться на безопасное расстояние, а там уж мы рассудим, как и что!
Один за другим выходили из палатки полковника члены миссии. Меранд поручил провести к нему начальника конвоя и отряда.
Полэн пустился бегом исполнять поручение— вдруг неподалеку раздалось два ружейных выстрела и крики. Весь лагерь пришел в неимоверное волнение.
— Неужели нападение? — недоумевал Борис, вскакивая на лошадь.
Раздалось еще два-три выстрела, и среди общего шума послышался чей-то голос:
— Не стреляйте больше, довольно!
— Это Федоров! — сказала Ковалевская.
III. Нападение
В самом деле, это был Федоров, покрытый пылью и кровью, с лицом, рассеченным ударом сабли, с рукой, пробитой пулей. Поддерживаемый туркменом-провожатым, офицер с трудом сошел с лошади. Все столпились вокруг него.