А они действительно нюхают. После того стали кушать.
— И теперь спит? — спросил Цветков.
— Почивают-с.
Забужский уважал и любил Павла Ивановича не меньше Цветкова.
Правда, он познакомился с ним недавно и ничего не знал о его прошлом, кроме того только, что когда-то Павел Иванович был старый знакомый Цветкова и знал его жену.
Он понимал, конечно, что Павел Иванович, директор гимназии, и Павел Иванович, паук, две — вещи совершенно разные. Но это ничего не значило.
Когда Цветкова не было дома, он проделывал перед Павлом Ивановичем то же самое, что и перед Цветковым.
Только он относился к Павлу Ивановичу более почтительно.
Он называл его «ваше превосходительство»…
Это, однако, не мешало ему, например, не стоять на вытяжку перед Павлом Ивановичем или разговаривая с ним сидеть на табурете, держа между ногами половую щетку.
Ему, кажется, даже было приятно, что Павел Иванович такой невзыскательный господин.
Он говорил про него:
— Они добрые, они не осудят.
И вот, бывало, сядет Забужский на табурет среди комнаты, заложит ногу за ногу и говорить:
— Эх, ваше превосходительство, сами посудите, почему я иногда не могу спать? Первое, что их благородие жалко, а второе, изволите видеть, дома у меня отец, мать…
Он взглядывает на Павла Ивановича и ему кажется, что Павел Иванович слушает его очень внимательно.
Ему даже чудится его голос:
— Терпи, брат Забужский…
— Я-с и то, ваше превосходительство, терплю… Только вы сами человек рассудительный и понимающий про человечество. А как убьют?
— Это кого? — спрашивает Павел Иванович, — тебя или капитана?
ebooksa