В Маньчжурских степях и дебрях

Золотые!..

To-есть, конечно, в середке у них требуха, а сверху— золотые.

И, знаете, не пахнет… To-есть, ничуть ничего. Например, взять нашу муху… Вонь, смрад… А те — ничего. Ни капельки.

Только звенят…

Я сейчас к Федорову:

— Занимаетесь этим?

— Насчет мух?

— Да, — говорю, — насчет мух. В аптеку, — говорю, — можно.

— Аптекарей-то, — говорит, — у нас нету.

Только гляжу: бац — райская птица… С индюка. Да… Тоже огромадная…

Хвост, это, перья — так и горят.

Прямо к кустам. Подошла и сейчас — долб… Значит, шпанскую муху. Потом другую — долб, потом третью.

Потом, подняла крылья, вытянула шею…

— Кукареку-у!..

To-есть не кукареку, а еще как-то… Да… совсем тебе петух.

Пропела и крыльями по бокам — хлоп-хлоп…

Федоров говорить:

— Райка, райка…

Подозвал ее… Протянул, это, руку, будто что сыплет. Да… Подошла она.

Он ее сейчас по голове… Погладил.