— Какая? — подался вперед начальник заставы.
— Которую мы составляли. Ветер унес ее… искали с собакой… не нашли… затем силь… — растерянно бормотала я, вглядываясь в крохотный снимок.
Словно прислушиваясь к нашим словам, Тюнька поскреб лапами земляной пол и ткнулся носом мне в руку.
— Что скажешь? — спросила я пса по привычке.
И тут же замелькали мысли. Карта? Ее клочья навек похоронены в ледниковой трещине. И раньше она была надежно упрятана. Сфотографировать ее невозможно. Но факты — вещь упрямая! Почему Тюнька вел себя так странно перед силем? И за что он тогда особенно возненавидел Карымова? Мгновенно и яростно! Странно, очень странно… И вдруг припомнился рассказ доктора Бакиева: Абдул-Каюм на корточках перед раскрытым сундуком в запертой кибитке.
Я бросилась разбирать ступенчатую пирамиду сундуков. Подергав прочные накладки нижнего — он был заперт солидным висячим замком, — я сказала:
— Здесь! Карта здесь! Ломайте!
Жалобно застонали петли. Вихрем полетели вещи: вот знакомый мне ковер-намазлык, парадный шелковый халат, ослепительно зеленая ткань чалмы, вышитое сюзане, полотенца…
Стоя на коленях, я рылась в сундуке. Тюнька обнюхивал имущество. Уткнувшись в цветистое тряпье, он словно ловил среди чужих запахов какой-то еле уловимый, но знакомый.
— Ища, ищи хорошенько! — поощряла я собаку, потряхивая вещами Абдул-Каюма. Под руку попался большой, что-то напомнивший мне кисет. Где и когда я видела такую парчу? Ощупав цветистый мешочек, я осторожно развязала шнурки. Чай, зеленый кок-чай. Но что в нем блеснуло? Достала — запрятанный металлический капсюль. Отвинтив нарезную крышку, извлекла крохотный, наполовину пустой пузырек с маслянистой жидкостью.
Ко мне подбежал пес.
— Ты нашел? Что? — наклонилась я к Тюньке и увидала под моржовыми усами измызганный уголок плотного ватмана. Поднесла его ближе к огню.
Неужели кусок нашей карты? Да, конечно! Вот две цифры координатной сети… Как он сюда попал? Значит, карта побывала здесь?
— В капсюле яд! — неожиданно крикнула Елена Васильевна.
Я вспомнила: в ют вечер, когда повар угощал нас сочной дыней, Карымов именно из такого кисета заваривал кок-чай. После дыни мы все отказались от чая, только Алимджан подставил свою пиалу. Значит, это Карымов отравил Алимджана! Но зачем?..
Что-то сказав пограничнику, Подопригора поспешно вышел из михмонханы. Надевая Тюньке ошейник, я увидела через окно, как начальник жестами объясняется с жителями кишлака. И вдруг всех словно ветром сдуло. Люди помчались в разные стороны. Казалось, их тени едва за ними поспевают: Абдул-Каюм, пользуясь всеобщим замешательством, скрылся.
Тюнька — шерсть на загривке дыбом — тянул к двери.
— Ищи! — я дала собаке снова понюхать оборванный угол карты.
Пес уткнулся носом в землю и повел, а точнее — поволок, нас. Вскоре мы очутились у подножия скалистого кряжа.
Собирались тучи. Где-то слабо погромыхивало. Вдалеке полыхнула острозубая молния…
ebooksa