Напрасно сильный хвост поднимает свой раструб, падает и, прошибая до дна воду, поднимает каскадами муть. Животное от этого еще больше заползает на отмель. Скоро его голова уперлась в завал сухой гальки…
Охотники высадились на берег. Свинцовый град пуль хлестнул по боку животного, и над бугром его могучих ноздрей с шумом вздыбилась красная пена.
Еще несколько ударов, и зверь остался неподвижным…
— «Смелому» не взять всего. Тысячами считать надо сало, — захлебываясь радостью, говорит Железников.
— Придется часть бросить, а жалко, — отзываются матросы и, толпясь около богатой добычи, рассматривают убитого великана и его детеныша.
— Пострел-то, гляди, ребята, спит, — заметив лежащего на песке Пашку, шутливо проговорил один из матросов.
— Мы с ним нагулялись по горам, утомился миляга, — отозвался старик Никанорыч. — Дай-ка я его напугаю, — и, тихо ступая на песок, направился к лежащему.
Приблизившись к Пашке, старик, словно ужаленный, отпрянул назад и дико вскрикнул.
Тревожно загудели голоса людей, в испуге заметались и, не понимая в чем дело, охотники толпой подбежали к старику.
Пашка лежал на песке с устремленным вверх недвижным взглядом, словно что-то необычайное увидел он…
На лице как-будто еще теплится детская улыбка, но бледность смерти уже навела свой покров. На лбу, точно шмель, присосалась крохотная рана. Нежно-розовое колечко схватило в свою середину смертельный ожег, желтой звездочкой взбугрился выступивший мозг, и на бледную кожу лба скатилась алая слеза крови. Одна рука пальцами зарылась в песок, а другая, стиснутая в кулак, крепко держит раздавленное яйцо гахи…
— Дитка!.. Сын… последний… — простонал Железников и, качнувшись, рухнул на труп.
КОГДА ЗЕМЛЯ ВСКРИКНУЛА
Довольно смутно я вспоминаю, что мой друг Эдвард Мэлон, сотрудник «Газеты», когда-то говорил мне о профессоре Челленджере, с которым вместе он пережил несколько замечательных приключений. Однако, я настолько был занят делами моей профессии, и моя фирма была настолько перегружена заказами, что я очень мало знаю о том, что творится на свете, вне моих узко-специальных интересов. Единственно, что удержалось у меня в памяти, это— что Челленджер представлялся мне каким-то сумасбродом, обладавшим неистовым и нетерпимым характером.
Поэтому я был очень удивлен, получив от него деловое письмо следующего содержания:
ebooksa