Мсье Жерве, смуглолицый француз темного происхождения (поговаривали о том, что он — бежавший из Гвианы каторжник), удачный биржевой игрок и владелец фабрики каучуковых изделий, бывал у мадам Алимар как добрый соотечественник и патриот.
Похожие один на другого, несмотря на различие национальностей, единством классового мышления, гости мадам Алимар объединялись в маленькие группы в углах ее обширной гостиной.
Роджер Хюгс — мрачный, надутый злостью, как индюк важностью, громил в лице Бен-Али Сета всех индусских промышленников, поддерживающих «этого проклятого пророка» — Ганди. Бен-Али Сет и извивался перед ним как угорь.
— Вы глубоко ошибаетесь, сэр Роджер, — говорил Бен-Али, опуская хитрые глазки, — когда думаете, что мы поддерживаем Ганди в его консервативных бреднях!
Бен Али лгал. Индусские промышленники действительно поддерживали Ганди, руководящего национальным движением, вылившимся в бойкот английских товаров, но обанкротились, так как движение это переросло национальные рамки и вредило теперь интересам не только английских, но и индусских промышленников. «Культ домашней прялки», за который ратовал Ганди, призывал к кустарничеству, был протестом против машинного производства текстильных товаров. Это ни в какой мере не входило в интересы индусских фабрикантов текстильной промышленности.
Лагор Рушия в беседе с английским офицером дипломатически подчеркивал свою крайнюю реакционность.
— Правительство должно принять крайние меры для того, чтобы раз навсегда покончить с беспорядками, — говорил он, не изменяя добродушного маскообразного выражения лица, ко в черных глазах его вспыхивали огоньки непримиримой ненависти. — Вы только подумайте, за последние годы произошли сотни крестьянских восстаний![6])
Сэр Джемс — сторонник крайних и решительных мер — был безусловно согласен с индусом, но он не терпел обывательских разговоров на политические темы и поэтому был очень доволен, когда мсье Жерве с патриотическим воодушевлением стал доказывать Рушии правильность французской колониальной политики. Пренебрежительно улыбаясь, сэр Джемс отошел от француза, размахивающего в увлечении руками.
Мисс Сесилия сейчас же завладела им. Стремительный натиск ее неудержимой болтливости был ему так же неприятен, как хвастливый патриотизм мсье Жерве, но мисс Сесилия была англичанкой и женщиной — и сэр Джемс терпеливо слушал ее болтовню.
— Сэр Джемс, я должна рассказать вам нечто изумительное, но только дайте слово джентльмена, что это останется в тайне… Мадам Алимар…
И она рассказала Венету историю появления в музее «фараона Рамзеса».
Ироническая улыбка не сходила с губ сэра Джемса во время ее рассказа. Он по-своему понимал это «таинственное» явление. Игривость характера мадам Алимар его восхищала. (Он об’яснял это только игривостью ее характера). На что только способны француженки! Выдать своего любовника за дух Озириса, воплотившегося в фараона Рамзеса! (Он был убежден, что это любовник). Великолепный анекдот! Но как этот идиот профессор поверил в такую чушь?
Мисс Сесилия рассказала еще не все, одна щекотливая подробность смущала ее. Собравшись с духом, она все же выпалила ее.
— Вы понимаете, сэр Джемс… вы понимаете… — говорила, краснея, мисс Сесилия, — его нашли в египетском саркофаге совершенно… совершенно… голым… Это было на рассвете, после страшного ночного ливня… Вы помните?…
Сэр Джемс вздрогнул. Он вспомнил— ночь, ливень и неудачный арест Джагата, в котором он принимал участие. Контр-разведчик взял в нем верх над спиритом и любителем анекдотов. Он едва дождался того момента, когда наконец гости мадам Алимар уселись за круглый лакированный стол и погасили свет.
Не приняв участия в спиритическом сеансе, сэр Джемс бесшумно вышел из комнаты.
VI. Века проснулись
Поздно ночью, стыдливо прикрывшись рукою и склонив набок мраморную голову, равнодушно слушала Афродита взволнованную человеческую речь в темном музейном зале. Но зато во-всю насторожил уши человек в форме английского офицера, притаившийся за мраморной Афродитой. Этот офицер был сэр Джемс Бенет, скептический спирит и опытный контр-разведчик.
Пламя двух оплывших свечей бросало желтые блики на лица людей, собравшихся в эту ночь в музейном зале. Это были индусы, рабочие, члены подпольного революционного комитета Калькутты. Сэр Джемс сразу узнал среди них Джагата.
Все они внимательно слушали какого-то молодого индуса, который говорил, поворачивая из стороны в сторону усталое обветренное лицо. Он говорил с под’емом, красноречием агитатора, взволнованностью и энергией настоящего бойца.
ebooksa