Перед домом напротив стоял уличный музыкант, игравший на саксофоне джазовые мелодии. Музыка вывела Дезмонда из раздумий. Он вдруг улыбнулся:
– Под эту песню мы с твоей мамой танцевали на ее шестнадцатилетие.
– В самом деле? – Перед моим внутренним взором закружилась юная Алекса в объятиях Дезмонда. Рыжие локоны развеваются. Оба смеются.
Дезмонд кивнул, казалось, в его голове возникла та же картина. Но веселую улыбку на его губах сразу сменила другая, горькая. Это из-за тех лет, что они с Алексой провели в разлуке? Я вспомнила выражение его лица в книжной лавке.
– Тебе тяжело здесь? – с сочувствием спросила я.
Он откашлялся.
– Ну да. Я не привык, что вокруг столько людей.
– Я не об этом.
Дезмонд подпер подбородок рукой и немного замялся.
– Я не принадлежу к внешнему миру, – медленно проговорил он. – Мне нигде нет места, и этого не изменишь. Но все равно я…
– Но все равно ты рад здесь оказаться?
– Нет. Но я смирился с тем, что случилось. – Он смотрел в чашку. – И я благодарен, что узнал Алексу. Она – любовь всей моей жизни. Вы, кстати, очень похожи.
– Вот уж вряд ли, – усмехнулась я.
– Нет, честно.
Дезмонд внимательно посмотрел на меня. Уголки его губ чуть дрогнули, прежде чем он продолжил. Он как будто сомневался, стоит ли говорить дальше.
– В книжном мире я никогда бы не стал отцом, – пробормотал он наконец. – Честно сказать, даже не верится, что у меня есть такая чудесная дочь.
Я опустила глаза, почувствовав, как что-то затрепетало у меня в груди. Хорошо иметь отца, пусть и обретенного при таких странных обстоятельствах.
Музыкант теперь расхаживал со шляпой, и, когда он проходил мимо нашего столика, Дезмонд опустил в нее несколько монет.
– Но в книжном мире встречаются персонажи с детьми, – улыбнулась я, думая о чете Беннетов и их дочках.
– Конечно, – подтвердил Дезмонд. – Если они предусмотрены сюжетом.