Слепой гость. Повесть,

Припадок смеха у Бетке кончился.

- Куда? - переспросил он и задумался. - Не знаю. Куда полковник прикажет, полковник Шварке, чтоб ему было не лучше, чем мне. Может быть, жечь города, взрывать заводы. Может быть, на Москву. Это полковник знает.

Он снова замолчал, и его руки свисали вдоль неуклюжего тела. Дядя Абдулла обернулся.

- Вы хотите еще что-нибудь узнать, братья, - спросил он.

Братья качнули головами: нет.

- Как ты решил, Гассан? - спросил Абдулла.

Гассан поднял голову.

- Пусть обманом, пусть хитростью, все равно, он пробрался в нашу семью и стал членом нашей семьи. Он хотел погубить нашу страну. Он убил нашего отца. Он хотел убить Гуризад, нашу сестру и свою жену. Мы должны смыть этот позор с нашей семьи, а если не смоем, то люди скажут: это бесчестная семья, среди них был убийца, предатель и шпион. Мы судим его, братья, и мы должны застрелить его.

Он положил руку на карабин дяди Абдуллы с серебряной дощечкой на ложе.

- Как ты решил, Ибрагим? - спросил Абдулла. Ибрагим кивнул головой.

- Я согласен с Гассаном.

- Как решил ты, Самед? - И Самед кивнул головой.

- Я с вами согласен, братья, - сказал Абдулла и замолчал. Из-за деревьев медленной, утомленной походкой вышла моя мать, немолодая женщина Гуризад. Рустам шел за ней, немного смущенный, и когда Абдулла посмотрел на него, развел руками, видимо, желая сказать: ну что я могу с ней сделать?

Все четверо переглянулись, а мать прислонилась к дереву - она была очень слаба - и сказала:

- Зачем вы мне не доверяете, братья? Вы думаете, что это не женское дело? - Она усмехнулась невеселой усмешкой. Братья молчали. Мать повернулась и снова ушла в лес по тропинке, и, когда я посмотрел ей вслед, мне подумалось, что вот мать у меня уже старая, а я и не заметил, как она постарела. Только потом я понял, что это за последний час так согнулась ее спина и так опустились плечи.

Бетке, моя отчим, тоже смотрел ей вслед, и на его лице я заметил улыбку, злую, бессмысленную улыбку. Ему, мне кажется, было приятно, что мать так изменилась и постарела.

Мы долго прислушивались к хрусту веток под ногами матери, пока он совсем не-затих. Тогда дядя Абдулла вскинул свой карабин.

- Ну, - сказал он, - будьте свидетелями, я исполняю клятву, хоть мне и жалко дарить ему такую легкую смерть.

Бетке по прежнему стоял неподвижно. Какое-то безразличие чувствовалось в его позе, но тут он поднял голову.

- Скоты, - сказал он и с удовольствием повторил: - скоты.