По дороге я встретил кочевье, расположившееся на отдых. Я был голоден и с такой жадностью посмотрел на котел с пловом, стоявший на огне, что меня пригласили к костру и угостили. Поев, я почувствовал себя более смелым и рассудил, что если Мамед и притворялся слепым, то уж во всяком случае старик-то он взаправдашний, а поэтому удрать я от него всегда сумею.
За поворотом дороги передо мной открылся Мертвый город и кладбище и белая палатка муллы. Толпа поредела. Это я заметил сразу еще издалека. По прежнему вокруг палатки стояли плотным кольцом молящиеся люди. Солнце уже садилось, и всё - могилы, люди, палатка - было освещено тревожным красным светом.
Осторожно, часто оглядываясь, чтобы неожиданно не натолкнуться на Мамеда, я стал пробираться к палатке. Теперь это было нетрудным делом. Народу было еще много, но пройти можно было совершенно свободно. По-прежнему, собравшись в кучки, люди говорили об утренних событиях, и споры, начатые еще вчера, до сих пор не могли утихнуть.
Я пробирался к палатке. Там я рассчитывал найти Чернокова. Видимо, запас калек был исчерпан, по крайней мере мулла уже никого не исцелял. Он был в палатке, и занавески у входа были плотно задернуты.
Здесь меня окликнул Бостан.
- Слушай, - сказал он, - где ты пропадал? Ты нашел свою мать?
- Нет, - ответил я, - я просто гулял.
Я не считал возможным рассказывать при посторонних людях о происшествии в лесу.
- Хочешь обедать? - сказал Бостан. - У меня есть деньги.
- Спасибо, - ответил я, - я только что ел.
Но тут я заметил, что Бостан подмигивает мне, и, поняв, что ему просто нужно поговорить со мной, добавил:
- Хотя, пожалуй, пойдем, я не очень-то сыт.
Мы выбрались из толпы и пошли в город, наперебой рассказывая друг другу о том, что произошло с каждым из нас за время, пока мы не виделись. Бостан сообщил мне, что меня ждет Черноков и что сейчас мы идем к нему. Я рассказал о моем приключении в погребе разрушенного дома, о полковнике Шварке, о Бетке - моем отчиме и о суде над ним на лесной полянке. Бостан только ахал и должен был признать, что мне довелось увидеть более интересные вещи, чем ему.
Он ввел меня во двор небольшого домика в переулке, круто поднимавшемся в гору. Дверь в дом была открыта. Мы прошли темным и узким коридором. Бостан постучал в дверь, и из-за двери раздалось «войдите!».
Черноков, в обыкновенном своем виде - в зеленой гимнастерке, с молодым безбородым лицом, сидел за столом и что-то быстро писал карандашом на листе бумаги. Он поздоровался, и я рассказал ему все, начиная с того момента, когда меня разбудил еле слышный шорох в палатке, до ухода Бетке под конвоем двух красноармейцев.
Черноков слушал молча, не перебивая, и когда я кончил, кивнул головой, встал и заходил по комнате. Мы с Бостаном ждали. Черноков остановился возле меня.
- Значит, - сказал он, - сегодня вечером Мамед будет ждать тебя?
- Да.
- Хорошо, - сказал Черноков, - ты пойдешь и разыщешь его.
Я смотрел на Чернокова, не понимая, но, занятый своими мыслями, он не обращал на меня внимания.