Но откуда все же взялись хищники?
Когда пришло время отправиться на пароход, Тартелетт пожелал захватить с собой в качестве трофея убитого крокодила.
Вечером все собрались в салоне «Дрима», и за веселым ужином отпраздновали благополучное завершение испытаний Годфри Моргана и его обручение с Финой Холланей.
На другой день, двадцатого января, «Дрим» под командованием капитана Тюркота пустился в обратный путь. Ранним утром Годфри с грустью наблюдал, как на западе исчезали гуманные очертания острова, где он провел шесть незабываемых месяцев и приобрел полезный опыт. На этот раз «Дрим» шел прямо к цели, никого не вводя в заблуждение и не отклоняясь от курса. Теперь не было нужды терять ночью то, что приобреталось днем.
Двадцать третьего января в двенадцать часов пополудни судно вошло через Золотые ворота в бухту Сан-Франциско. Когда корабль пришвартовался у набережной Мершен-стрит, из трюма поднялся человек и подошел к Уильяму Кольдерупу.
Кто же это?
Не кто иной, как Сенг-Ву, проделавший на том же корабле обратный путь в Сан-Франциско.
— Простите, мистер Кольдеруп, но я сел на ваше судно в полной уверенности, что оно отправится в Шанхай. Поскольку корабль возвратился в Сан-Франциско, мне придется с вами расстаться.
Пассажиры «Дрима», пораженные внезапным появлением этого человека, не знали, что сказать, и стояли в растерянности, пока китаец как ни в чем не бывало и с выражением крайней любезности сгибался в поклоне.
Первым нарушил молчание Кольдеруп.
— Но, полагаю, ты не в трюме скрывался все шесть месяцев?
— Нет,— ответил Сенг-Ву.
— Где же ты был?
— На острове!
— На острове? — удивился Годфри.
— Да,— ответил китаец.
— Значит... этот дым?..
— От моего костра...
— Почему же ты не пришел к нам, чтобы жить всем вместе?
— Китайцу лучше быть одному,— философски ответил Сенг-Ву.— Ему достаточно самого себя и больше никого не нужно.