Жоам Гарраль не сказал ему только одного: что существует письменное доказательство его невиновности и что оно находится в руках Торреса.
Назавтра, двадцать четвертого августа, за час до начала брачного обряда, большая пирога, отчалив от левого берега, пристала к жангаде. Двенадцать гребцов быстро пригнали ее из Манауса; в ней сидели полицейские и начальник полиции, который, назвав себя, поднялся на жангаду.
В эту минуту вся семья, одетая по-праздничному, вышла из дома.
— Жоам Гарраль?— спросил начальник полиции.
— Это я,— ответил хозяин жангады.
— Жоам Гарраль,— провозгласил начальник полиции,— раньше вас звали Жоам Дакоста! Один человек носил два имени. Вы арестованы!
Ошеломленные Якита и Минья замерли, не в силах двинуться с места.
— Мой отец— преступник?! — вскричал Бенито и хотел броситься к нему.
Но отец знаком приказал ему замолчать.
— Я позволю себе задать только один вопрос,— твердым голосом сказал он, обращаясь к начальнику полиции.— Кто дал приказ о моем аресте? Главный судья Рибейро?
— Нет,— ответил тот,— приказ о немедленном аресте дал его заместитель. У судьи Рибейро вчера вечером случился апоплексический удар, а в два часа ночи он умер, не приходя в сознание.
— Умер! — вскричал Жоам Гарраль, сраженный этим известием.— Умер...
Но вскоре он снова поднял голову и обратился к жене и детям:
— Дорогие мои, один судья Рибейро знал, что я невиновен. Его смерть может оказаться роковой для меня, но все же не надо приходить в отчаяние.
Начальник полиции подал знак полицейским, и они подошли, чтобы увести Жоама Гарраля.
— Говорите же, отец! — закричал Бенито, обезумев от горя.— Скажите только одно слово, и мы вас отстоим! Мы готовы силой исправить ужасную ошибку, жертвой которой вы стали!
— Здесь нет ошибки, мой сын. Жоам Гарраль и Жоам Дакоста— одно лицо. Я, честный человек, из-за судебной ошибки двадцать три года назад был несправедливо приговорен к смерти вместо настоящего преступника. И я клянусь перед Богом жизнью моих детей и их матери в своей полной невиновности!
— Вам запрещены всякие переговоры с семьей,— сказал начальник полиции.— Вы арестованы, Жоам Гарраль, и я должен выполнить приказ со всей строгостью.
Жоам Гарраль движением руки остановил потрясенных близких и слуг.
— Пусть свершится людское правосудие,— сказал он,— пока не свершилось правосудие Божие!