Где скрывается правда

– В то время я здесь не работал. Простите.

– Все равно спасибо. – Кэлли поворачивается, чтобы уйти, но я мешкаю. Глядя на парня, прикидываю, что они с моей сестрой вполне могли быть одногодками.

– Вы учились в старшей школе Фейетта? – спрашиваю я его.

Он кивает.

– Знали кого-нибудь по имени Джослин Лоуэлл?

Кэлли задерживает дыхание и заметно напрягается.

– Знакомое имя. – Парень складывает руки на груди. – Кажется, она была на несколько классов младше меня.

– А что насчет парня по имени Денни? – спрашиваю я. – Очень худой, курил, светловатые волосы?

Чем сильнее я стараюсь его описать, тем более расплывчато представляю себе его лицо: была ли у него родинка или выбитые зубы – не помню.

Парень недоуменно моргает. Кэлли тянет меня за руку.

– Все равно спасибо, – повторяет она, прежде чем потащить меня на улицу.

– Может, он знал Денни, – раздраженно говорю я, одергивая край футболки. – Не так уж это маловероятно.

– Не в этом дело. Я сейчас буквально не могу здесь находиться.

Я шагаю вслед за Кэлли обратно на парковку. Она позволяет себя догнать. Я отчетливо слышу ее прерывистое дыхание. Ее лицо стало мертвенно-бледным. Я понимаю, что с ней происходит, потому что со мной было то же самое.

– Когда у тебя начались панические атаки? – спрашиваю я ее.

Кэлли пожимает плечами.

– Кажется, когда мне было одиннадцать. Мы уже жили в новом доме, когда я внезапно заметила там окна, которых раньше не видела, а еще подвальную дверь. Наверное, я просто испугалась, потому что не знала обо всех местах, через которые можно попасть в дом, – иначе как мне тогда помешать кому-нибудь в него вломиться?

Мы отходим на тротуар и синхронно склоняем головы, проходя под низко висящей дубовой веткой по другую сторону забора.

– У меня они тоже были, – помолчав, говорю я. – Когда я пошла в новую школу, там не было туалета при классе, как в начальной школе «Игл».

Я опускаю ту часть истории, где я обмочилась и меня отправили к медсестре. После того как бабушка объяснила по телефону, что около года назад я стала свидетельницей убийства, учительница стала вести себя со мной помягче. Это должно было помочь мне, но, наоборот, только сделало меня беспомощной.