Нэлли

Взоры всех обратились на небольшого, коренастого человека, одетого в драный халат.

Тюбетейка незнакомца съехала на затылок и обнаруживала часть небритой головы. Черная бородка, окаймляя его лицо, придавала ему спокойное, миролюбивое выражение. Только большие черные глаза блестели зловещим огнем непримиримой мести.

— Я пойду за тобой, куда хочешь, — спокойно заявил этот человек. — Они тоже пойдут, — уверенно прибавил он, обернувшись к толпе.

— Пойдем, конечно, пойдем, все пойдем, — раздалось оттуда.

— Так идемте все в медресе! — крикнул оратор. — Там нас уже ожидают наши друзья.

— Идем в медресе! — завопила толпа.

— Пойдем, товарищ, — обратился узбек к стоявшему возле него человеку, — ты первый отозвался на мой призыв, ты со мной и останешься. Меня зовут Аслан Магомедов, а твое имя? — спросил он.

— Меня все зовут Юнуской, — отвечал тот.

VI.HA ВЕРНОМ ПУТИ

Так мало времени прошло с тех пор, когда Юнуска остался один с тяжелым возом среди камышей Сары-су, а столько нового, неожиданного произошло в его жизни.

Набожный и верующий, Юнуска вдруг совершенно потеря*! веру в аллаха.

— Нет бога, — говорил он сам себе. — Будь он па самом деле, то не было бы столько несправедливости на земле.

Бросил Юнуска свой воз среди пустоши и побрел пешком в Наманган.

Началось тяжелое время для арбакеша. Нанимался он в работники к разным хозяевам, бегал тащишкой на базаре. Одно время служил носильщиком на железнодорожной станции. Чего-чего только не испытал за этот период бывший арбакеш.

Лишь по вечерам, когда солнце садилось за Алайские горы, когда на базаре начиналось обычное гулянье и пиршество, тащился туда и Юнуска.

В обществе таких же обездоленных и забитых бедняков просиживал он целые ночи.

Но не в праздной беседе проводили эти базарные часы несчастные страдальцы. Таинственно шептались они друг с другом; что-то роковое, жестокое созревало в их мозгу.

Юнуска был непримиримым врагом богачей. Он дал себе клятву разделаться с ними, как советовал старик там, в чайхане язаванского караван-сарая.

«Всех их, как баранов», часто повторял про себя бывший арбакеш.

Но, вот, наступил долгожданный момент.