На фоне зимнего неба сложный контур монастыря вырисовывался неприступным силуэтом.
Это было высокое, хаотичное нагромождение серой каменной кладки, в котором необыкновенно смешались стили романской, готической и византийской архитектуры. Стены укреплялись рядом контрфорсов и были украшены небольшими цилиндрическими зубчатыми часовыми башнями с бойницами. Окнами служили щели между огромными камнями, а массивный вход увенчивала решетка. Из центра здания поднимался большой полусферический купол и широкий небольшой портик с изящными, рифлеными колоннами, увенчанными дорическим капитулом перед воротами.
Коктейль-час был в самом разгаре, когда мы прошли через широкий вход в главный зал, где перед пещерообразным камином, беседуя и смеясь, собралась вечеринка гламурных джентльменов и дам в модной одежде, поглощавших возбуждающие аппетит янтарные напитки.
Это были огромные апартаменты: зал, пятидесяти футов от кафельного пола до сводчатого потолка, мрак которого едва ли растворялся мерцающим светом пылающих поленьев в камине и желтым сиянием высоких церковных свечей, которые стояли по отдельности на высоких канделябрах из кованого железа вдоль стен. На голых каменных стенах зала я увидел два потрясающих гобелена, – парная работа, подумал я, – изображающих эпизоды битвы в горах. И поймал на себе мимолетный взгляд рыцаря в черных латах, с геральдическим крестом, отрубающего сарацинам головы в тюрбанах. Легенда внизу гласила по-латыни:
Руководимые нашим хозяином, мы поднялись по широкой, балюстрадной лестнице ко второму из трех балконов, проходившим по трем сторонам длинного зала; вошли в большую комнату, подобную амбару, в которой и заселились; быстро переоделись в вечерние костюмы и присоединились к другим гостям, пройдя через высокую арку в трапезную с дубовыми панелями, где на длинном столе под свечами с таким богатым серебром и такой роскошной скатертью, которых я и не видывал, был сервирован ужин.
К большому огорчению де Грандена, его посадили с игривой пожилой девицей со сверкающими и явно вставными зубами. Мне досталась мисс О’Шейн – высокая, рыжеволосая девушка с изящными скульптурными ножками и тонкими длинными пальцами, с молочно-белой кожей чистокровной кельтки и мерцающими бунтарскими глазами неопределенного цвета.
Во время супа и рыбных блюд она молчала едва ли не грубо, отвечая на мои попытки разговориться резкими, односложными словами, но когда темно-красные бокалы были наполнены, она повернулась ко мне, странно поглядела и сказала:
– Доктор Троубридж, что вы думаете об этом доме?
– Что думаю? – я запнулся, едва соображая, что ответить. – Он кажется великолепным, но…
– Да, – прервала она, когда я сделал паузу, подыскивая точное выражение, – «но» – что?
– Ну, он довольно удручающий, слишком массивный и слишком средневековый для современных людей, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Понимаю, – она раздраженно кивнула. – Безусловно, понимаю. Я художница… в некотором роде, – поспешила добавить она, когда мои глаза открылись с изумлением от ее напора. – И я привезла с собой кое-какое снаряжение, чтобы работать в перерывах между вечеринками. Ван сказал мне, что это зал свободы, и я могу делать все, что мне угодно, – и выделил мне большую комнату на северной стороне под мастерскую. У меня есть заказ, который я обязана закончить через две недели, и вчера я начала делать предварительные эскизы, но…
Она сделала паузу, глотнула бургундского и посмотрела на меня своими раскосыми задумчивыми глазами, словно сомневаясь, доверять мне или нет.
– И? – подсказал я, демонстрируя интерес.
– Но это не выход. Вы помните Красного Короля «В Зазеркалье»?
– Красного короля? – повторил я. – Боюсь, не совсем.
– Помните, как Алиса вложила свой карандаш в его руку, когда он пытался начать писать в своем дневнике, и заставила его написать: «Белый рыцарь скользит по шесту. Он очень плохо балансирует»?
Должно быть, я как-то выразил свое недоумение, потому что она рассмеялась глубоким журчащим смехом, соответствующим ее низкому контральто.
– О, я не психопатка, надеюсь, – уверила она меня, – но я, безусловно, могу посочувствовать бедному королю. Рождественская открытка, которую я делаю, – хорошая, морозная, сладкая рождественская открытка. И у меня должна быть рождественская сцена с волами, ослами и овцами, стоящими вокруг колыбели маленького пухленького голого мальчика, – вы знаете, довольно обычная вещь.
Она снова помолчала и освежилась глотком вина, и я заметил, что ее сильная бледная рука задрожала, когда она подносила стакан к губам.
ebooksa