–
– Но что все это значит? – спросил я. – Она говорит, что приехала сюда и…
– И остальное остается нам только узнать, я полагаю, – спокойно ответил он. – Ну, мы теряем время, а терять время означает быть пойманными, друг мой.
Де Гранден проследовал в холл в поисках двери, ведущей в кабинет хозяина дома, но внезапно остановился на верхней лестничной площадке.
– Посмотрите-ка, друг мой Троубридж, – сказал он, указывая своим тщательно отполированным указательным пальцем на пару кнопок, белую и черную, закрепленных на стенной панели. – Если я не ошибаюсь, а я не думаю, что ошибаюсь, здесь у нас ключ к ситуации – или, по крайней мере, к парадной двери.
Он энергично нажал на белую кнопку и подбежал к изгибу лестницы, чтобы проверить результат. Конечно же, тяжелая дверь распахнулась на бронзовых петлях, пропустив ветер и дождь в нижний зал.
–
Я выполнил его указания, и восхищенное восклицание де Грандена оповестило меня, что дверь закрылась.
– Теперь что? – спросил я, возвратившись.
– Гм, – он в задумчивости потянул сначала за один, потом за другой кончик усиков. – Друг мой Троубридж, дом обладает многими достопримечательностями, но я полагаю, было бы хорошо, если бы мы вышли, чтобы понаблюдать за тем, что делает наш друг,
Мы влезли в наши плащи, открыли дверь, подложив под нее скомканную бумагу, чтобы она не закрылась, и поспешили в бурю.
Покинув подъезд, мы увидели сияющий сквозь завесу дождя свет – это мой автомобиль съезжал налево с дороги.
–
Буря отбросила его слова в сторону, но маленькому французу помешать было невозможно.
–
Пока он кричал, старик выпрыгнул из автомобиля, катящегося с крутой набережной в заболоченное грязное озеро.
Мгновение вандал любовался своей работой, а затем дико расхохотался – злобнее, чем если бы богохульничал.
–
Но тот, казалось, забыл о нашем присутствии. Все еще хохоча, он повернулся к дому, но резко остановился – внезапно сильный порыв ветра пошатнул деревья вдоль шоссе. Огромный сук отломило от дерева и бросило наземь.
Старик, быть может, мог бы избежать падения метеорита. Но, как стрела из лука божественного правосудия, огромный сук придавил его тщедушное тело к земле, словно грубый башмак рабочего – червяка.