Безумцы. Роман

В голосе Абста звучала нетерпеливая просьба. Удивленный Кан неожиданно для самого себя кивнул.

Абст встал, сложил на груди руки. За ним было окно, и темный, почти черный силуэт Абста четко, выделялся на фоне широких светлых полос, проложенных луной по поверхности озера.

Грозовым взмахнув крылом, С гор, из дикого провала, Буря вырвалась, взыграла, Трепет молний, блеск и гром. Вихрь сверлит, буравит волны, - Черным зевом глубина, Точно бездна преисподней, Разверзается до дна.

Читал Абст медленно, с напряжением. Голос его был резок, отрывист, и музыка стиха начисто пропадала.

- Это из «Геро и Леандра», - тихо сказал Абст. - Восемь строчек, а сколько экспрессии!

Кан молчал. Он плохо разбирался в стихах, да, признаться, и не любил их. Он считал себя деловым человеком, а поэзия не для таких.

- Вот что, - сказал он. - Распорядись, чтобы нам принесли поесть. Мы поужинаем и поговорим. И не медли - нам предстоит немало дел.

Ужин сервировали в соседнем помещении. Кан с аппетитом поел, выпил большой бокал пива.

- Вернемся к показаниям Бретмюллера, - сказал он, когда подали сладкое. - У меня из головы не лезет этот странный грот. Подумать только, он под боком у той самой базы! Хозяева ее, надо полагать, и не подозревают о существовании в скале гигантского тайника.

- В этом вся суть, - кивнул Абст.

Кан стащил с шеи салфетку, решительно встал:

- Не будем терять время! Идем к Бретмюллеру. Я сам допрошу его.

- Быть может, отложим допрос до утра? Вам следует отдохнуть, выспаться. И предупреждаю: это небезопасно. Мало ли, как он вдруг поведет себя.

- Но ты будешь рядом!

Пятая глава

Они двинулись по лесной тропинке, которая вела в глубь острова. Было очень темно, и Абст включил предусмотрительно взятый фонарик. Шорох шагов в тишине, тоненький лучик света, выхватывавший из мрака то ветвь, похожую на протянутую руку, то дикий, уродливый камень, усиливали тревогу, которой была наполнена ночь.

Где-то приглушенно проверещал какой-то зверек, ему ответило громкое уханье филина. И тотчас, будто вторя этим звукам, порыв ветра зашелестел в верхушках деревьев. Лес ожил, задвигался, заговорил…

- А он… не вырвется? - спросил Кан, перед которым неотступно стояли налитые кровью глаза Бретмюллера. - Было бы славно встретить его на этой тропинке.

- Исключено.

- «Исключено»! - передразнил Кан. - Я читаю: «Бретмюллер лежит пластом, как покойник». А через секунду он бьет стекла и врывается в комнату!

- И это уже во второй раз. - Абст помолчал. - Говоря по совести, я теряюсь в догадках. Странно, очень странно. Впрочем, причины выяснятся.