Золото

Выглядит Санчо несчастненько — то ли это страх оттого, что он выдал меня, то ли боится ареста? Тут Диана обращает мое внимание, что у него из под рубашки торчит рукоять пистолета. Я показываю на оружие пальцем:

— Хочешь, чтобы я поверил, будто тебе после ареста оставили оружие? Ах ты стерва!

Уже сам факт, что я вытягиваю палец в его направлении, заставляет трястись его от ужаса. До меня все доходит. Все ясно: и жесткое отношение полицейских, и все их допросы. Санчо сообщил им, будто я крайне опасный тип, так что лучше будет стрелять без предупреждения. Как-то Дэйв захотел его напугать и наплел, будто я бывший наемник, что самое большое удовольствие для меня, это резать головы… До меня доходит и то, что он никогда не поверил в величину суммы, выплаченной мной адвокату. Скорее всего, он договорился с мусорами, что поделятся тем, что у меня найдут, и наверняка обещал, что те смогут конфисковать у меня оружие: их зарплаты наверняка не хватает, чтобы купить себе хромированный Магнум 357.

Потом я замечаю одноглазого, который продал мне землю, и Карлито, сына Альфредо, что привел их сюда, потому что Санчо не мог знать, где я нахожусь. Все трое обвиняют меня в самых ужасных преступлениях. Все ясно, корабль тонет, крысы бегут… У них давно уже нет денег, так почему бы теперь не применить самые подлые штучки. Полицейские забирают у меня паспорта. Их начальник говорит мне:

— Паспорта я задерживаю. Приказываю вам убраться с полуострова. Собирайтесь, мы вас проводим. Мы не хотим вас здесь больше видеть. Слишком много вы здесь натворили. Вас обвиняют в угрозе смертью одному из работников, незаконном владении оружием, стрельбе по людям, приеме наркотиков, контрабанде золота и, наконец, постройке дома на территории заповедника! Поймите, в подобной ситуации вам можно только смываться, причем быстро.

Я чувствую себя совершенно убитым, мне даже приходится сесть.

— Не могу. Я слишком болен, чтобы выезжать сегодня.

— И что с тобой?

— Понос, малярия. Я едва держусь на ногах.

— Это правда, выглядишь ты неважно.

И тут случается то, что происходило в моей жизни всегда, когда меня арестовывали. После первых сложных минут они уже за меня, поскольку я вызываю в них симпатию и уважение. Образуется некая связь, возможная только между настоящими мужчинами.

Лейтенант Ногалис не исключение. Парень жесткий, но способен узнать собственное «альтер эго». Мы спорим целый час. Он совершенно нормальный мужик и намного умнее, чем середняк; догадываюсь, что униженность доносчиков вызывает в нем отвращение, и чувствую, что он готов мне помочь.

— Ладно, я дам вам несколько дней, чтобы ты мог прийти в себя. Но двигатель я должен забрать.

— Это почему? Он мой. Это собственность компании, которую мы организовали с Санчо.

— Нет, нет, — вмешивается тот, появляясь из-за спины. Он мой. Все документы на мое имя.

Сволочь малая, еще бумажками прикрывается! Как будет время, я еще займусь тобой без свидетелей. Пока же плюю ему прямо в рожу.

— Успокойся, — говорит Ногалес. — Я могу пойти тебе на руку, но не перегибай палку. Санчо прав.

— Ну ладно. Только я отослал двигатель в Гольфито на ремонт, можете там его и забрать.

— Туда мы и поедем. А ты, когда будешь чувствовать себя лучше, тоже заскакивай. Поболтаем.

Сюда они пришли довольно уставшие, потому что выбрали длинную дорогу. Из-за симпатии к Ногалесу показываю им, как можно срезать путь.