Наше прощание в аэропорту было коротким, но сколько же было в нем смысла. Никаких слез, никаких лишних слов. Мы страдали в глубине себя, оба совершенно одинаково. И не нужно было выражать этого.
— Увижу ли я тебя еще?
— Кто знает, красотка? Во всяком случае, надеюсь, что да. А теперь уже беги! Не надо затруднять себе жизнь.
Последний, переполненный любовью поцелуй, и она ушла, даже не обернувшись.
После этого расставания у меня уже не было желания оставаться в столице, только на Оса возвращаться еще рановато. У меня появляется желание прошвырнуться в Пунта Буррика. Из болтовни с торговцами предметами доколумбова искусства я узнаю, что самый крупный золотой предмет в стране был найден именно там. Одного этого достаточно, чтобы я, не раздумывая, направился в ту сторону. Теперь мне, прежде всего, необходимо забыть о пяти годах жизни вдвоем, вновь привыкнуть к холостяцкому состоянию, в течение множества лет бывшему для меня чем-то совершенно естественным.
Два дня назад встречаю молодого француза, Николя, который слыхал обо мне и с тех пор разыскивал. Он бродяга, выехал из Франции пару месяцев назад, и теперь ищет эмоциональные переживания вне затоптанных троп. Он попросил, чтобы я взял его с собой. Парень немного похож на Дэйва парижский панк, волосы выкрашены в красный цвет, в ухе серьга, похоже, что он не такой безответственный, зато более коррумпированный. У него имеется желание позабавиться, у меня тоже. Потому я соглашаюсь, хотя любители мне уже поднадоели. Хотя, никогда и никому я не отказывал в поисках приключений. Так или иначе, в Пунто Буррика я решил отправиться исключительно в качестве прогулки, без всяких серьезных намерений. Так что кто-нибудь, с кем по дороге можно будет поболтать и подуреть, всегда пригодится.
Мы договариваемся, что отправимся прямо на юг. Николя не похож на силача, поэтому, чтобы он не слишком отставал, советую брать как можно меньше барахла, а в конце — так вообще, не брать вообще ничего. Следует сказать, что я уже столько ша тал по всем этим джунглям, что отношусь к ним как к парку. Тем не менее, Николя удивлен.
— Так что мы должны взять? — спрашивает он меня. — Что-то особенное?
— Да нет, ничего. Не бери дурного в голову.
— Гамак?
— Нет. Всегда можно найти какого-нибудь фрайера, у которого можно будет переночевать.
— Ну, по крайней мере, мачете от змей?
— Если тебе так хочется, бери, только оно чертовски тяжелое и не слишком эстетичное. Кроме того, про змей слишком много только говорится, а сами они боятся еще больше, чем ты.
И таким вот макаром мы отправляемся — руки в карманах — вдоль этого бесконечного пляжа. Дорога и вправду очень проста: имеется всего лишь единственный способ добраться до Пунта Буррика. Нужно идти по пляжу, а потом подняться по тропке, которой пользуются контрабандисты скота, в сторону Панамы и пройти через индейскую резервацию. А там уже посмотрим. Багажа у нас никакого, обычная прогулка. Еду покупаем по пути у местных крестьян. Все идет шикарно, только вот до вечера мы так и не дошли до тропы контрабандистов. На нас напирает прилив, так что мы вынуждены идти вдоль первого же встреченного нами рио. На закате мы очутились в местечке, где вообще нет никаких дорог. Я решаю останавливаться на ночлег.
— Ладно, спать будем здесь. Нужно разложиться, пока не сделалось совсем темно.
— Где?
— Я беру себе вот эту ветку. Найди для себя какую-нибудь поблизости.
Николя несколько удивлен, но раз я веду себя так, как будто считаю все совершенно естественным, он тоже приспосабливается.
— Согласен. Кто ложится последним, выключает свет.
Перед сном сворачиваю последнюю папироску, при этом трогательно замечаю, что добрался до конца Ветхого Завета. В последних лучах заката даже читаю несколько строк Евангелия от Матфея глядящему на меня с изумлением Николя. А потом, под влиянием усталости и травки, засыпаю.