— Ни что, голубки! Впервой всегда так, а то и до желчи, до крови, я командировка в царство немецкое. Ничто, пооптерпитесь, сами смеяться будете!
Кот недоуменно бродит по палубе — ему разрешено это. В лодке, где каждый килограмм может урвать равновесие, хождение обычно запрещено. Кот жалобно мяучит, ему неприятно, отчего так строги лица и каждая нога отталкивает его. Он трется о ногу боцмана, но и тот не обращает на него никакого внимания. «Ерш» опять идет на всплытие. Только успел высунуть он глазок перископа, как шибанула на него взбешенная волна, крутя белыми своими космами.
Мощным толчком швыряет заградитель. Звенит что-то, с глухим стуком падает на палубу. Шторм разыгрывается не на шутку, зверея с каждым часом. «Ерш» снова ныряет и долго бродит в темной и жуткой глубине: ищет грунт. Штурман словно застыл над картой, поглядывая на глубомер и компас.
— Здесь…
Вздрагивая, «Ерш» уменьшает ход и идет так, медленно, увеличивая погружение. Он нащупывает безопасное и покойное место, где бы могло улечься его длинное стальное тело. Мертвая тишина — ни звука, ни вздоха. В носу заградителя вахтенный, приложив ухо к стальной стенке, напряженно слушает: не напороться бы на что, не налететь со-слепу, хотя и сказано черным по белому на карте: грунт — песок, мелкая ракушка.
— 97… 110… 130…
Все 35 человек подводников напряженным ухом ловят малейший шум. Вот, вот «Ерш» должен сесть. Последние 2 фуга… один.
— Стоп моторы!
— Есть, стоп!
Мягко и тупо толкнуло «Ерша». Заскрежетал песок под стальным брюхом. Еще толчки короткие и легкие. Оборвались на жалобном взвизге напевы динамо. Испуганный кот трубой поднял хвост. «Ерш» остановился, неуверенно подымая корму. Когда была принята вода в носовую дифферентную, еще поднялась корма. Командир следит за стрелками компаса. Поколебавшись, стрелки остановились, замерли. «Ерш» улегся в илистую постель дна.
Бессонными ночами в ночевке на грунте — двое: штурман и трюмный. Сторожат они заборную немоту, ловят подозрительные шорохи. Под водой капля в трюме падает звонко, зараз услышишь. Тут уж следи трюмный. О земле — мысли вон, гони дремоту, а то — ту и другую не почувствуешь никогда.
Кок чародействует у плиты, мешает огромной своей чумичкой вкусное варево. Аппетитный запах гонит слюну, желудки гудят от этого запаха. Команде ужинать! — звон тарелок, кряканье. Эй, братва! Чья миска с ложкой валяется? По уставу — за борт и никаких кранцев!
— Что ты кричишь? Забыл, что под водой, куда же ты ее выкинешь!
Набиты подводницкие жадные утробы до отказу. Команда укладывается спать. Многие забывают совсем, что над ними десятки метров воды, что рыбы морские, тычась глупыми своими мордами в борта, удивленно перебирают плавниками. Сон сильнее всего — где застанет, там и валит благодатная дрема. Намучившись за день, всхлипывают подводники маслеными от каши ртами…
Рулевой, горизонтальщик, весельчак и балагур, зовет сигнальщика, длинного ленивого украинца.
— Эй, дылда! Слон персидский! Давай сказки рассказывать.
— А мне все едино, сказку, так сказку!
— Ну, слушай, да не зевай! Да не волнуйся, а то станешь во весь рост, лодку дурацкой своей башкой пробьешь, потонем!
Парикмахер поудобнее укладывается. Ходули сигнальщика на добрый аршин свесились за койку.
— Ну, беспризорное дитя, внимай. Вез я раз по Невскому проспекту воз гороха, увидал скомороха и рассыпал!..
ebooksa