– Полярные зеленые, – коротко ответил тот и умолк, плотно сжав губы. Всем своим видом он давал понять, что теперь из него и слова не вытянешь. Даже под самой страшной пыткой. «Надо поговорить с ним на эту тему отдельно, наедине», – подумал я.
– Александр Анатольевич! Александр Анатольевич! – услышали мы громкие крики. Меня разыскивали.
– Прошу прощения, – произнес я и вышел из беседки, навстречу спешащим ко мне Жану и Жанне.
Пока ассистенты вели меня к гроту, я сделал им строгое внушение, что кричать в клинике нельзя, особенно обслуживающему персоналу. Потом я почему-то вдруг подумал, что они нашли в гроте труп мадам Ползунковой: та сама нынче утром говорила мне, что ее обнаружат там зарезанной… Странно, но я воспринял эту мысль абсолютно спокойно. Больше всего меня взволновал неожиданный уход из беседки Леонида Марковича и слова Каллистрата о Полярных зеленых. Кое-что об этом я уже слышал, знал. И вообще, ход событий со вчерашнего вечера в Загородном Доме начал развиваться стремительно, будто река времени вышла из берегов.
Слава богу, до трупа вдовы-миллионерши дело не дошло. Хотя то, что обнаружили мои ассистенты, имело к мадам Ползунковой непосредственное отношение. На подходе к гроту, там, где росли мексиканские кактусы, на одну их острую иглу, словно на шампур, была насажена ее персидская кошечка – Принцесса. Конечно, она уже была мертва. И непохоже, чтобы наткнулась на кактус сама, гоняясь за мышкой. Впрочем…
– Это я ее нашел, – сказал Жан.
– Господи, что же теперь будет с Аллой Борисовной! – добавила Жанна.
– Ничего ей не говорите, – произнес я, снимая несчастное существо с кактуса. С иглы упала на землю капля крови. – Она не должна знать о смерти Принцессы. Это может ввергнуть ее в непроходящий шок.
– А как же объяснить исчезновение кошки? – спросит Жан.
– Это я беру на себя. Прежде всего нужно избавиться от трупа.
– Нет тела – нет дела, – согласилась Жанна. Очевидно, она уже сталкивалась с судебно-процессуальной системой. – Где будем хоронить?
– В гроте, – сказал я. – Там есть узкий лаз, ведущий в катакомбы. Никто не найдет.
Я вытащил из кармана шелковый платок и завернул в него кошечку. Затем мы направились к пещере. Не доходя до грота, мы услышали какие-то странные звуки.
– Это еще что такое? – испуганно спросил Жан, прячась за мою спину.
– Похоже, кому-то отвинчивают ржавый протез с ноги, – лязгнула зубами и Жанночка.
– Сейчас поглядим, – сказал я, подходя к гроту.
Внутри, в полумраке, я увидел сгорбленную фигуру на скамеечке. Вначале я принял ее за мадам Ползункову. Но это оказался… Леонид Маркович. Он сидел, обхватив голову руками и, судя по всему, рыдал, как-то скрипуче. «Однако грот становится популярным местом обитания», – подумал я. И тихо кашлянул. Пианист тотчас же умолк, посмотрев в мою сторону.
– Нервы, нервы, – произнес он виновато. – Не стоило мне есть за обедом жареные баклажаны. Всегда после них какая-то какофония в ушах. Будто дикий марш пред вратами ада.
– А мне показалось, что вас озадачило слово «Бафомет», – жестко сказал я. Хотелось испытать его реакцию. Но на сей раз он оказался внешне совершенно спокойным.
– Да-да, Бафомет, – повторил Леонид Маркович. – Так звали моего друга. Бафометов. Фамилия такая. Мы с ним вместе учились в консерватории. Ближе его у меня никого не было. Гениальный виолончелист.