— Не знаю, Аня. Не должны тронуть. Это же не армия… Действительно мирные жители.
— А мы, Степан Иванович?
— Что мы, Аня? Мы с тобой служащие железной дороги. Наше дело — принимать и отправлять поезда.
— Но фашисты узнают в конце концов о вас…
Козлов стряхнул пыль с фуражки медленно, как раньше перед выходом на перрон, надел ее.
— Пока узнают, Аня… Лес-то рядом. Вот ты что будешь делать?..
— Я с вами, Степан Иванович.
Козлов посмотрел девушке в глаза внимательно, изучающе. Не будь этого тревожного времени, он еще долго бы не решился заглянуть в такую синеву.
— Хорошо, Аня. Сейчас гости пожалуют. Иди в аппаратную… Или нет, нужно здесь встречать.
Через несколько минут Козлов уже представлялся немецкому офицеру. Тот, по-хозяйски окинув взглядом станционные постройки, пустой перрон, несколько товарных вагонов, стоящих в тупике, вероятно, остался доволен этой мирной картиной.
У аппаратной встал часовой.
Этого Шерали уже не видел. Подгоняя лошадь, он спешил в глубь леса. С каждым метром от одинокого всадника отставал гул танков, машин, стрекот мотоциклов…
Лес был тих, спокоен. Словно он твердо верил в свои силы, знал, что не сразу попытается заглянуть в его владения даже война.
В ЧЕРВОННОМ ГАЕ
Все разъяснилось очень быстро — произошла ошибка. Как сказали Тамаре, — «досадная ошибка».
— Он уже дома. И, вероятно, беспокоится о вас. Еще раз извините — служба.
Простившись с начальником комендатуры, Тамара, весело постукивая каблучками, выбежала на улицу. Здесь она сразу же упала в объятия сестры.
— Ой, Галка! Да разве можно было иначе подумать! Все ясно. Шерали уже давно дома. Быстрей на поезд.
— Какой там поезд, — Галя кивнула на часы. — Только завтра утром. Или… — Она смущенно отвернулась. — Или проведем здесь выходной. Ну, кое-что купим, — как бы оправдывая свое предложение, добавила Галя.
— Знаю, что за выходной, — шутливо погрозила пальцем Тамара. — Ладно. Не ради тебя остаюсь, — переходя на шепот, продолжала она. — А ради… твоего Тимофея.