— Иногда оправдывается обычная поговорка, что мир мал.
— Я часто думал о вас, сын мой, — сказал священник. — Я и боялся, и надеялся, что мы встретимся.
— Эль-Койот безопасен теперь, отец мой. — Дон Боб положил руку на плечо священника. — Мне как-то раз пришлось оказать вам незначительную услугу и поэтому я не хочу скрывать от вас, что разбойник пограничной области стал теперь покинутым всеми беглецом. Плохой политикой было захватывать в плен брата американского сенатора. В погоню были высланы из Эль-Пазо войска. — Дон Боб засмеялся. — Но если бы вы видели этого брата сенатора! Как позеленело его жирное лицо, когда он узнал, что он в руках у Эль-Койота!
— Но зачем же вы захватили его, сын мой?
— Он оскорбил жену одного из моих людей. Видите ли, он белый человек и брат сенатора, она же просто красивая мексиканка. Но мы не причинили ему никакого вреда. Мне уплатили за него две тысячи пезос и я отпустил его, скрепя сердце. Фу, что это было за отвратительное пресмыкающееся. — Дон Боб плюнул, потом лицо его повеселело. После Этого солдаты и мексиканская полиция стали очень деятельны. Весь мой отряд, вероятно, рассеян и, если бы не слово предупреждения и не быстрая лошадь, я изнывал бы теперь в тюрьме. Кроме вас никто не знает и не будет знать, что Эль-Койот здесь.
— А дон Торрито?
— Он только подозревает. С ним мне, быть может, придется иметь дело. Так вот, отец мой, когти Эль-Койота обрезаны и сам он очень устал от всего этого. На время с прежним покончено.
— А если покончено навсегда..?
— Ну, что же, имя мое будет тогда жить в пограничном краю.
— Но, ведь, люди будут вспоминать про Эль-Койота, как про разбойника, предводителя шайки, даже как про убийцу женщин.
Лицо человека залилось густой краской.
— Последнее будет ложью, — он делал усилие, чтобы овладеть собой.
Священник улыбнулся.
— Может быть. Я только знаю, что вы спасли мне однажды жизнь, рискуя собой. И за три дня, что мы провели вместе, я многому научился. Я узнал, что вы росли юношей, которого не удовлетворяла жизнь. Я узнал, что за вашей позой и дикими словами скрывалось сердце, тосковавшее по прекрасному.
— Я думал последнее время о семейной жизни, отец мой. Полагаю, что мать Бониты не будет в этом вопросе адамантом.
— Вы говорите о семейной жизни, — покачал головой старик, — но сладострастие имеет много имен.
— Это не сладострастие… не вполне. Может быть, я научу ее, что такое любовь.
— Брак! — Несколько торопливо произнесенных латинских слов и звонок колокольчика, — задумчиво продолжал священник. — А если это все удержит ее возле вас, то не прикажет ли ей когда-нибудь сердце уйти?
Медленно и задумчиво пошел дон Боб по пыльной дороге. Он направился к хижине, где жила Бонита.
Сидя у матери Бониты, тот, кого одни звали дон Боб, а другие — Эль-Койот, дружески слушал болтовню женщины.
ebooksa