Алекс крепко прижал Кайру к себе.
– Не глупи. В мире, где отсутствует понятие времени, по-моему, смешно говорить о возрасте.
Она подумала над его словами, а потом сказала:
– Ты у нас мудрец, оказывается.
– Да, – засмеялся Алекс. – Но мудрость – отнюдь не единственное мое достоинство. Вы еще неоднократно убедитесь в этом, мадмуазель!
Они ушли обратно в каюту.
Здесь, на яхте, Кайра и Алекс были уже пять дней и ночей. Кайра прилежно отмечала каждые минувшие сутки в своем блокноте. Не нужно было вести учёт снами: в этой проекции день сменялся ночью, всё, как в жизни.
Кайра сказала, что чувствует себя счастливой, и у Алекса были такие же ощущения. Впервые то, что он оказался запертым в Пространственной Зоне, не пугало его, не мучило. Однажды он поймал себя на мысли, что вся предыдущая жизнь теперь кажется ему ненастоящей – да и была ли она вообще?
– Скоро нам придется уйти отсюда, поискать новое пристанище. Еда заканчивается, – сказала Кайра на следующий вечер, за ужином.
Но уходить с яхты не хотелось ни ему, ни ей. Чудовище, что чуть не погубило Алекса, больше не появлялось, а все остальное было прекрасно. Им не было скучно, часы летели, как минуты: они выходили на палубу, смотрели на бескрайнюю синюю водную гладь, разговаривали, любили друг друга, с каждым часом узнавая все лучше.
Рана Алекса заживала на глазах – вскоре края затянулись, стали зарастать. Шрамы, конечно, останутся, однако это его ничуть не беспокоило.
– Сколько еды у нас осталось? – спросил он.
– На завтра хватит.
– Может, мне попробовать поймать рыбу?
– А удочки тут есть? И насадка? А главное – ты разве умеешь удить?
Алекс притворно нахмурился.
– Сколько вопросов, женщина!
– И ни на один нет положительного ответа, – подхватила она.
– Ты язва, – сказал он и улыбнулся. – Но зря ты во мне сомневаешься: свою золотую рыбку я все же выловил.
Они решили, что уйдут через день – и день этот тоже промелькнул, как все остальные, в одно мгновение. Впрочем, впереди у них была вечность, так что грустить не стоило. И все же Алекс заметил, что у Кайры какая-то тяжесть на сердце. Вроде бы она и шутила, и смеялась, и старалась вести себя, как обычно, но была в ней некая отстраненность: словно она не вся была в эти минуты здесь и сейчас.