Ланс

Прошло уже восемь месяцев со времени моего прибытия в этот мир. Восемь месяцев ада. Я прекрасно осознавала, что бы ни случилось в моей жизни дальше, время, проведенное в этом лагере я не забуду никогда. И дело даже не в тяжелых физических нагрузках. Постоянная готовность к смерти своей и моих товарищей, ненависть со стороны окружающих, обреченность и ожидание новой смерти. Мне казалось, что за мной и за моими ребятами следят. Я начинала чувствовать то, чего нет, в своем воображении наделяя пространство разумом. Мне казалось, не только люди опасны. Темнота в углах казармы, пятно на потолке, стены, доски пола, прочие мелочи, которые замечаешь, когда нет дел. Мне казалось, что все это живое и источает ненависть. Натянутые до предела нервы вызывали яростную психическую и эмоциональную реакцию на любой раздражитель.

Я понимала, что психически не здорова и моя эмоциональная нестабильность ненормальна, что ее надо скрывать. Надо бороться с болезнью. Пока справлялась, но надолго ли? Хотя покушений становилось меньше, подозрительность прогрессировала. Медитации уже слабо помогали. Но я научилась убирать эмоции в кокон. Отделять разум от чувств. Открывала кокон только перед сном – накрывало с головой. Я стала плохо спать, варясь в этом котле больных эмоций и путая ночные кошмары с явью. Я внезапно поняла, что если не выйду отсюда в ближайшее время – то уже потом будет поздно. Психика – дело тонкое. Мне просто необходима передышка. Вне этих стен, вне лагеря.

Думаю, этому состоянию способствовал сезон дождей. У меня дома, в моем мире, погода влияла на настроение и эмоции. Мне нравилось грустить, когда на улице мелкий моросящий дождик, когда гроза и бушует буря – на душе яркий необузданный восторг, в солнечный день – настроение радостно-умиротворенное. Весной и осенью смена эмоций чаще. Зимой и летом более стабильно. А здесь вот дожди последние три месяца шли практически не переставая. В первый месяц еще терпимо было – раз – два в неделю. Постепенно увеличивая длительность и постоянство. В воздухе, даже в казарме, стояла противная, мелкая, промозглая водяная пыль. Противный, нудный, серый, грязный мрак – он бесил, раздражал, усиливал ненависть и все то плохое, что есть в людях. Это касалось не только меня, но и всех окружающих, а я это все чувствовала почти физически.

Несмотря на нарисовавшуюся проблему со здоровьем, мои взаимоотношения с дробилкой улучшились. Мы дружили уже на третьей скорости, что очень радовало. Мои ребята окончательно стали единой командой, прилично подтянув и свои личные навыки. Команда Рандома тянулась за моей. Мы часто устраивали командные соревнования, тем самым еще больше укрепляя внутри командные взаимоотношения. Рандом научил меня стрелять. Как я и предполагала, все решалось просто. Надо было найти тот затык, который я не понимала и который меня тормозил. Я не понимала сути процесса. В конце концов методом научного тыка пришла к пониманию: надо было просто чувствовать стрелу и цель. И все сдвинулось с мертвой точки. Стрельба из лука мне помогла также сдвинуться и в метании кинжалов. Принцип тот же самый. Теперь прямое попадание туда, куда смотрю или даже просто интуитивно угадываю цель, не являлась для меня чем-то сверхъестественным.

Я долго думала над странной статистикой прорывов, почему они именно в этом районе внезапно прекратились. Пришла к выводу, что это все же Хранитель таким образом пытается меня уберечь. Вот только он не знает, что я больна. Мне нужно любым способом выбраться из лагеря в ближайшее время. Я попыталась связаться с Хранителем обычным способом – мысленно, но не почувствовала отклика. Хранитель говорил, что в первый год после прибытия он сольется сознанием с миром полностью. Но тем не менее, он все же принимает осознанные решения – блокирует прорывы. Значит, есть вероятность, что он меня поймет и поможет. Надо просто тоже попробовать раствориться в мире и уже в этом состоянии объясниться с Хранителем. Не мыслями или разумной речью, а чувствами и образами.

После ужина дала задания ребятам на тренировку очередных движений и попросила Рандома меня подстраховать. Мы вышли на заброшенный участок у границы лагеря с лесом. Я легла на траву, расслабилась. Всеми чувствами потянулась сначала к земле, затем к воздуху, к растениям, небу. Когда внимание и чувства сосредоточились на окружающем пространстве потянулась своим осознанием ко всему одновременно. Немного полежала, впитывая состояние чистого осознания и позвала Хранителя.

– Хранитель, Аргон, друг, – мысли текли вяло, как сквозь густой кисель, тяжелыми каплями медленно растворяясь в пространстве мира, – Я знаю, что ты пытаешься уберечь меня и блокируешь прорывы в районе моего лагеря. Я больна. Посмотри сам.

Я открыла свой кокон чувств, меня и мой кусок пространства вновь накрыло с головой: мания преследования, страхи, кошмары, путаница сознания, потеря себя, отчаяние, колоссальное напряжение, обреченность. Почувствовала в ответ эмоцию отчаяния и страха. Вновь закрыла кокон и продолжила:

– Моя психика разрушается. Мне необходимо выбраться отсюда как можно скорее, иначе уже скоро будет поздно. Я в любом случае погибну. Процесс запущен. Лучше в бою, чем в безумии. Мне уже сложно скрывать. В бою у меня будет шанс. Прошу тебя, мне нужно три прорыва. Максимум два месяца. И я не уверена, что их выдержу.

По мере разговора чувствовала радость Хранителя, потом возмущение и категоричное отрицание, затем сожаление и боль. В конце было смирение. Спасибо, друг. И прощай. Влила в мир в ответ свою благодарность Хранителю, тепло, надежду, любовь и смирение. Делай как должно и будь что будет. С нами Бог, так кто же против нас. Я мысленно улыбнулась со всем отчаянием и надеждой. Жаль, еще четыре месяца и Хранитель помог бы снять браслет и вытащил меня отсюда. Но мне даже половины этого срока не выдержать.

Следующий день прошел как обычно. А на утренней тренировке Карел сказал:

– Замечен прорыв в нашем районе. Его успели закрыть. Но присутствует напряжение пространства. Следующий ожидается в течение месяца и он – ваш. Если раньше будет стычка с орками, я отправлю вас туда. Несмотря на сезон дождей, орки активнее стали нападать на наши поселения у границы. Тревога может быть в любой момент в любое время суток. Будьте готовы.

Отдала честь сотнику и пошла к командам. Поговорила с Рандомом и с ребятами, сообщив, что спокойное время закончилось и чтоб все были наготове.

Два дня прошли как обычно, а в середине ночи нас подняли по тревоге. Завибрировал браслет. Надо поспешить к администрации, через пять минут браслет будет воздействовать на нервные узлы, причиняя боль. Привычно собравшись мы вышли к месту сбора возле администрации. Там уже стоял Карел, Василей и какой-то офицер. Ожидаемо, мои ребята и команда Рандома вместе с ним были первые. Спустя несколько минут появились остальные смертники. Офицер начал давать нам указания:

– Несколько минут назад орки напали на поселение в нашем районе. Оружие держать наготове. Через портал попадаете в место ведения боевых действий на центральную площадь. На момент поступления сигнала орки окружали деревню на расстоянии около двух километров. Зафиксировано сорок орков. Вместе с местными отбиться не составит труда. В случае прорыва, после уничтожения видимого противника проверяете все дома. Командир ваших групп капрал Василей. Он вернет вас обратно. Напоминать о последствиях побега не буду – браслеты есть у всех.

Капрал Василей спустился с крыльца и направился к нам. Он первым зашел в портал, за ним я и моя команда, потом Рандом, затем все остальные. Мы вышли в дождь. Да кто бы сомневался. Уродский гадкий мерзопакостный дождь! Ненавижу!! Врезается в кожу как иглы… это иглы и есть, стальной блеск, прикосновение острия к коже, боль… Кажется, опять приступ. Кокон не выдержал. Вновь утрамбовала эмоции в новый кокон. Потом, все потом. Главное не сосредотачиваться ни на чем.

– Рандом на тебе задние ворота. По этой улице назад. Ланс – главные ворота – вперед. Восточные…

Дальше были указания для остальных, но я уже не слушала. Вместе с командой мы бежали вперед. Я понимала, что профессионалы так не делают. Что надо выделить разведку и защиту, смотреть по сторонам. Но мало того, что у меня опыта командования никакого, как и опыта ведения боевых действий в принципе, так еще болезнь. Так что ну его. Хотя…

– Стоять. Неш, на тебе правая сторона, Рамек – лево. Я и Шон – вперед. Вербен, Долар – на вас тылы. Двигаемся быстро, но аккуратно.

Понимаю, что лузер. Что надо, наверное, по-другому… но какой из меня командир через пень колоду… пошло оно все. И мы вновь побежали.