Оскверненный трон

Первая комната, в которую он вошел, была абсолютно пуста – только муслиновые шторы колыхались на ветерке, проникавшем сквозь оконный проем. Вторая тоже оказалась пустой, так же как и третья, хотя опрокинутый серебряный кубок с остатками шербета, пролившимися на скатерть, говорил о том, что эту комнату недавно покинули в большой спешке. Когда, с мечом в руке, Хуррам вышел из этого помещения, дальше по коридору открылась еще одна дверь, и из нее появилась женщина с прямой спиной, одетая во что-то темное, лицо которой было закрыто кремовой шалью. Высоко подняв голову, она твердыми шагами направилась в сторону шахзаде.

Практически мгновенно Хуррам понял по ее осанке и по хладнокровию, которым дышала ее фигура, что перед ним Мехрунисса. Прежде чем он успел отдать приказ схватить ее, она сдернула шаль и бросилась на пол в десятке футов перед ним.

– Я сдаюсь, Хуррам. Трон твой. Поступай со мной как знаешь, – произнесла женщина и тут же добавила: – Но ты, наверное, хочешь знать, где Дара Шукох и Аурангзеб, правда?

Шахзаде удивился. Неужели Мехрунисса готова расстаться с его сыновьями, с единственным, что она может использовать в торговле с ним, без требования каких-либо уступок с его стороны?

– Да, да. Где они? – спросил он.

– Шахрияр заточил их в двух небольших комнатах в подвале круглой башни из песчаника в восточном крыле дворца. Их сторожили двадцать четыре часа в сутки, хотя, судя по той храбрости, которую продемонстрировали сегодня Шахрияр и его люди, стражи наверняка уже давным-давно убежали. Не волнуйся, с твоими сыновьями всё в порядке, хотя они немного побледнели и похудели из-за недостатка света и физических упражнений.

– Ты же не лжешь, правда?! – вскричал Хуррам, разрываясь между страхом и надеждой. Все это было слишком просто. Или это одна из хитростей Мехруниссы – какая-нибудь ловушка?

– А зачем мне лгать? Игра закончена. Ты победил. Чего я добьюсь, лишний раз разозлив тебя? Иди же к ним!

– Заприте эту женщину в гареме. Я разберусь с ней позже, – распорядился Хуррам и бросился вниз, по тем же самым ступеням.

На этот раз шахзаде спешил к воротам на залитый солнцем двор. Там он увидел воинов Шахрияра со связанными за спиной руками, которые стояли вдоль одной из стен, пока его собственные люди обыскивали их и отбирали найденное оружие.

Да, в восточном крыле дворца была круглая башня, и да, там вроде бы виднелась лестница, ведущая в подвал. Хуррам подбежал к ним и стал спускаться, перепрыгивая через две ступени одновременно, но его нога поскользнулась на покрытой мхом нижней ступеньке, и он еще раз вывихнул колено. С трудом удержавшись, чтобы не упасть, шахзаде осмотрелся и увидел низкий арочный проход, который вел в темный, влажный и воняющий плесенью коридор. В сопровождении телохранителей он теперь мог лишь полубежать-полуковылять по нему. Коридор заканчивался тупиком, но по обеим его сторонам было по одной двери. В каждой была небольшая проволочная решетка, и каждая была закрыта на металлическую цепь.

– Дара! Аурангзеб! – крикнул Хуррам. – Вы где?

Ответа не последовало. Боясь самого худшего, шахзаде заставил себя посмотреть в решетку правой двери. Аурангзеб лежал на койке с матрасом из натянутых веревок, которые можно найти только в домах самых бедных крестьян. Во рту у него был кляп из куска грязной коричневой материи, а руки в кандалах были прикованы к стене. Под койкой стояла почти полная лохань с испражнениями, а рядом с ней виднелась глиняная тарелка с остатками чапати. Облегчение Хуррама от того, что его дети все еще живы, смешалось с яростью на тех, кто посмел обращаться с ними подобным образом. Он повернулся к другой двери и увидел Дара Шукоха, тоже с кляпом и в наручниках.

– Откройте же эти двери! – крикнул шахзаде своим телохранителям, которые пришли вместе с ним.

Один из них – грузный раджпут – стал бросаться всем своим весом поочередно на каждую из дверей, но безуспешно. Другой нашел где-то стальной штырь и вставил его в звено цепи, на которую была заперта дверь в комнату Дара Шукоха. Заревев от усилия, воин вывернул это звено. Дверь со скрипом распахнулась, и Хуррам, оттолкнув раджпута, вбежал в дурно пахнущее помещение. Дрожащими руками он стал вытаскивать кляп, в то время как его телохранители занялись кандалами.

– Дара Шукох, ты в безопасности, – произнес шахзаде, сдерживая слезы, когда ему наконец удалось развязать кляп.

В ту же минуту Дара Шукох, руки которого тоже освободили – его тело сотрясали эмоции, – обнял отца за шею. Через несколько минут в темницу брата вбежал Аурангзеб, которого освободил один из стражников, и обнял их обоих. Хуррам больше не мог сдержать слезы радости и облегчения. Но несмотря на то что они мешали ему ясно видеть окружающее, он заметил запавшие глаза своих детей и то, какими похудевшими они выглядели.

После нескольких минут, в течение которых ни один из них не мог произнести ни слова, Хуррам заговорил:

– И сколько вас держали так?

– Четырнадцать дней, отец, – ответил Дара все еще хриплым после долгого молчания голосом.