— Мужа нет дома, — снова тот же голос, но уже с определенной долей злости.
— Мы не к нему, а к вам.
— Якоб мне велел ни с кем не разговаривать. Он вернется вечером, тогда и приходите.
— Но нам надо поговорить с вами наедине, это касается только вас и некоего господина Шааса.
За дверью послышалось сопение, потом здравый смысл взял верх. Не стоило посвящать мужа во все подробности и без того несчастной жизни.
— Не можем мы поговорить через дверь?
— Нет, — резко ответил Юрий Иванович.
Когда дверь отворилась, Илзе стояла на пороге и прикрывала лицо платком, но было видно, что один глаз покрыт краснотой, второй заплыл, и только сейчас гости поняли, почему голос казался незнакомым. Видимо, Кукк постарался, и теперь губы Илзе более походили на губы африканских женщин. Хозяйка стыдливо прятала взгляд.
— Это… — начал Юрий Иванович, но его одернул Кирпичников:
— Не стоит.
— Что мы стоим у порога, — произнесла хозяйка, — проходите. И после того, как они вошли, выглянула за дверь и закрыла на щеколду.
— Что вы хотели узнать? — голос звучал безжизненно и отчужденно.
— Не нашли визит стал причиной вашей… размолвки с Якобом?
— О нет! — глухо сказала женщина. — Оказывается, мой муж догадывался о том, что мы… делаем в его отсутствие, но только недавно подозрение стало уверенностью.
— Илзе, если так, то все-таки поведайте нам: в котором часу в ночь с тридцать первого на первое к вам приходил Шаас?
— Точно сказать не могу, — женщина не отнимала платка от лица.
— Даже приблизительно? Ведь у вас часы с боем?
— Да, вы правы, как раз пробил один удар.
— Значит, в час? — спросил Юрий Иванович.
— Наверное, — пожала плечами Илзе.