— Сейчас говорят не юнкер, а курсант.
— Хорошо, я только курсант, не завершивший обучения и не имеющий никакого практического опыта, только одна теория, да и та… — Тыну хмыкнул и умолк.
— Что теория познается практикой, здесь с тобой я соглашусь, а вот насчет опыта мы имеем разные взгляды. Ты что думаешь, мы с Кирпичниковым стали с первого дела профессионалами? Сперва мы шишек набили, взысканий кучу получили. Помнишь, как Суворов говорил?
— Не помню.
— Тяжело, мой друг, в ученье, легко в бою.
— Почему в бою?
— Ладно, Тыну, ты знаешь русский язык хорошо, но вот теперь учи обороты, пословицы, выражения. Поверь, пригодится.
Якоб Кукк снова уехал в Тапу, так что Аркадию Аркадьевичу не пришлось выдумывать новую причину посещения Илзе. Юрий Иванович ходил тенью и неожиданно произнес:
— Аркадий Аркадьевич, убийца-то пойман, что надо еще?
— Пойман Федот, да не тот.
— Какой Федот? — изумился эстонец.
— Да никакой, — отмахнулся Кирпичников. — Присказка у нас есть такая, лучше запоминай. А убийца нами не обнаружен, мы даже на след его не вышли. Толчемся вокруг вашего деревенского ловеласа и носимся с ним, как ведьма со ступой.
— Но ведь все указывает на него? — удивление читалось в глазах помощника начальника полиции.
— Трагическое стечение обстоятельств, сдобренное некоторой толикой улик, я думаю, сфабрикованных для нас.
— Ну, это вы… загнули, — Юрий Иванович ввернул слово из студенческой юности.
— Отнюдь. Этот кто-то должен был знать, что Шаас наведается ночью к Илзе.
— М-м-м, если так, то Анита, жена Шааса, могла знать, — загнул палец эстонец, — и… — Но дальше дело не пошло, и Юрий Иванович умолк.
— Договаривайте, знать мог и господин Кукк…
— Кукк? О нет! Он бы убил или на крайний случай искалечил бы ловеласа, — послышался смешок.
— Почему вы так думаете?